Наследники Раскола

Теперь путешественники ехали втроем. Появление Франка Карина расценивала как знак свыше, что признаваться в любви — бесполезно. Бывало, она украдкой посмотрит на Кристофера, потом заметит короля цегенвейцев и дальше уже смотрит только на дорогу. Тема «Почему признаваться в любви могут только мужчины?» была главной для нее в те дни.

«Скорее всего, причина в исходном шовинизме нашего общества, — думала она. — Важные решения должны принимать мужчины. А любовь — это, безусловно, очень серьезно. Доминирование мужчин существовало и до Раскола. Даже среди магов была всего одна женщина. И та занималась такой легкомысленной вещью, как литература. Не физикой! Не химией!! Не психологией!!! Но и потом не суждено было возникнуть государству с чисто женским управлением. Обязательно нужно было объединить кирейцев с матиасцами!»

Карина фыркнула:

«В мире, где главную роль играют мужчины, женщина может служить только объектом выбора, а не его субъектом. Общество может предоставить келью в монастыре «соблазненной и покинутой», наделить полезной работой «старую деву». Но ту, которая написала подобное письмо, оно отторгает. Поступок Сусанны — социально опасен. Та, которая призналась, что любит, потом может сказать, что и разлюбила».

Карина посмотрела на Франка: «А в нем, действительно, что-то есть. Недаром в него так влюблены Кримхильда, Сусанна, Барбара… Стоп! При чем тут Барбара? А на совете, когда она говорила про Франка, то покраснела…»

— Франк, — обернулась Карина. — А что вы преподаете?

— Сопротивление материалов, называемое в народе «сопромат».

Именно этот предмет собиралась сдавать подвыпившая девушка! Карина не спускала глаз с цегенвейца: «Мне обязательно нужно понять, что это за человек. Кем надо быть, чтобы у окружающих начинало «сносить крышу»? В чем секрет? Я хочу знать!!!»

Все последующие дни Карина изучала Франка. Изучала как самостоятельный феномен, как единичный случай, методом включенного наблюдения. Очень скоро она могла рассказать все про его лицо, фигуру, походку, манеру речи.

Франк был несколько ниже Кристофера и более плотного телосложения. Но полным его было нельзя назвать: «Ни в коем случае!» Волосы были темные и вьющиеся: «Их, действительно, так и хочется ерошить!» Умные спокойные глаза без вызова смотрели на мир из-за очков в черной роговой оправе: «Ему можно рассказать все!» Тонкая линия усов придавала молодому человеку странное сходство с котом: «Может из-за этого с ним так уютно и комфортно?» Результатом такого пристального внимания стало то, что Карина сама влюбилась в короля цегенвейцев.

Секрет Франка остался для нее не разгаданным. Не понимала она и как можно делить сердце между двумя мужчинами — Криса в те дни она любила еще сильнее. На привалах Карина и Франк часто уходили побродить одни.

18.

Уже много дней моросил мелкий дождик, окутывая все цветами тоски и безысходности. Серое небо лило свои серые слезы на серые листья и серую землю. Люди с серыми лицами тускло смотрели на путешественников. Жители Фандории не отвечали на вопросы, только надвигали ниже свои блестящие от воды капюшоны. Флаги с размытыми геральдическими цветами были приспущены и перевязаны не меркнущими даже от воды траурными лентами.

Стражники, охраняющие королевский дворец, не впустили путешественников и отказались доложить о визите.

— Мы Посланники Мира! — безуспешно убеждал их Кристофер. — Мы привезли очень важное сообщение!

— Король и королева никого не принимают, — лишенными интонации голосами отвечали они.

— Кто-то умер?

— Должен умереть.

— Кто?

— Дочь короля, прекрасная Изольда.

— Она больна? — с надеждой спросила Карина, зная, что Крис может вылечить кого угодно.

— Она совершенно здорова, — монотонно бубнили стражники.

— Что же у вас происходит?! — горячился Франк.

— Это слишком долгая история. Ее может понять только родившийся на этой земле.

Так и не узнав ничего, путники остановились в городе. Они сняли комнаты в харчевне, находящейся неподалеку от дворца. Карина, отказавшись от еды, сразу ушла к себе. Путешественница чувствовала странное раздражение и апатию. «Пока не кончится этот убийственный дождь, не будите меня», — сказала она мужчинам, провожавшим ее печальными взглядами. Франк сказал, что, все-таки поел бы что-нибудь. Тогда Кристофер решил вернуться к замку: «Попробую поговорить со стражниками». И ушел в дождь.

Франк остался один. Хозяин принес холодного мяса и кислого вина. Он ушел, не проронив ни слова. Франку расхотелось есть, и он принялся пить. В харчевне появился новый посетитель. Незнакомец хлопнул дверью, бросил на лавку мокрый плащ. Цегенвеец, заразившись общей молчаливостью, ничего не сказал, когда этот невозможный человек плюхнулся за его стол и стал глотать чужое вино.

— Вы, похоже, не фандорец, — сказал незнакомец. — Я родился в этой стране, но после некоторых событий отказался от подданства и уехал.

Франк меланхолически гадал, сколько лет этому человеку.