Наследники Вианды

— А мне нет. — Впереди показался Тори-Эйл. — Это неправда, Снежка. Ты идеальна во всем… кроме обращения с волновым душем. В тебе нет ни лжи, ни глупости, ни лицемерия. Ты — как открытая книга, в которой страницы появляются сами по себе, и каждая из них — приключение.

Флора провела кончиками пальцев по асианской татуировке, повторила ее изгибы и переплетения.

— Обычно говорят о красоте, — произнесла задумчиво. — Хвалят внешность. Глаза, волосы, ноги…

— У тебя есть, — хмыкнул асианин. — Но если ты настаиваешь… Твои волосы ярче огня, и их сияние не уменьшится даже если ты облысеешь или…

— Прекрати! — Флора залилась краской. — Я не напрашиваюсь на комплименты. Просто удивилась, что… Ну… У других…

Автомобиль притормозил, ожидая, пока разъедутся ворота Тори-Эйл, и покатил по ровной подъездной дорожке к ярко освещенному особняку.

— Ты красивая, Снежка. — Перс говорил с той же убежденностью, с которой ранее обещал защищать и быть всегда рядом. — Ты очень красивая и должна это знать. Но ты выбрала мужчину, который забывает, что об этом нужно говорить вслух. Для асиан внешность — просто особенность человека наряду с именем или группой крови. Точно так же, как люди не выбирают спутника жизни по группе крови, асиане в последнюю очередь обращают внимание на внешние данные. В книгах, конечно, все наоборот… Глупые эти книги, если честно. Те, кто их сочинял, асиан и близко не видели. Ты восхитительна, слышишь? Помни об этом, когда будешь обижаться на меня за невнимательность. Я не черствый, Снежка. Я мог бы вечность смотреть в твои чудесные глаза и молчать, потому что для меня их красота очевидна и не нуждается в словах. Поберегись!

Флора так поразилась смене тона, что даже не испугалась, когда автомобиль вильнул в сторону, а мимо пронесся алый «Бентли», тяня за собой покореженную машину неопределенной марки.

— Ж… Жасмин?

Перс кивнул и, подрулив к жертве аварии, выключил мотор.

— Если не ошибаюсь, это наши старые знакомые, Снежка. Пойдем, я провожу тебя в комнату.

— Нет!

Он обошел автомобиль и открыл дверку.

— Поверь, тебе незачем участвовать в этом, — проговорил, помогая выбраться на смоченный слабым дождиком асфальт. — Я приду через полчаса и отвечу на все вопросы.

Из разбитой машины со стоном вылез крепкий человек с забинтованной головой. На его плечах трепалась куртка с приметной нашивкой: трилистник в треугольнике.

Флора будто воочию вновь увидела пятно крови на лобовом стекле и содрогнулась. Она понимала: этот мужчина не желал ей добра. Но смотреть на его искаженное болью лицо не было сил.

— Я правда хочу уйти, Перс. — Ноги подкосились, от вида чужих страданий стало тошно. — Я слабая… От меня никакого толку!

Асианин легко подхватил ее на руки и прижал к груди.

— Ты мягкая и нежная, — прошептал, не обращая внимания на отвисшие челюсти посторонних — Алена Рокса и Жасмин. — В твоем мире не должно быть насилия и жестокости.

— Но мир таков, каков есть. — Флора вцепилась в Перса, не желая отпускать. — Я не подхожу ему…

— Утром он станет иным. Обещаю.

Игнорируя ошеломленные взгляды прислуги и управляющего, Перс донес ее до комнаты и осторожно усадил на диван. Укрыл пледом, клацнул подогрев, приглушил свет… Даже нажал кнопку автомата, требуя чай с кардамоном.

— Утро наступит быстро, — заметил, убирая рыжую непослушную прядь за ухо — чтобы не норовила упасть в чашку с ароматным напитком.

— Рассвет через три часа, — пробормотала Флора, немного смущенная такой заботой.

Асианин включил тихую, едва слышную мелодию — из тех, что заставляют веки слипаться и погружают разум в омут приятных сновидений.

— Гипномузыка? Не надо! Не хочу засыпать. Те люди… Я должна знать!

— Сон — лучшее лекарство, Снежка. — Перс забрал едва тронутую чашку, отставил в сторону. — Доверься мне. Все будет хорошо.

Флора закрыла глаза и ощутила вкус поцелуя. В груди разгорелось пламя, медленно поползло по всему телу, мешая расслабиться и провалиться в пустоту. Губы внезапно обрели небывалую чувствительность, дыхание сбилось, под пальцами ощущалась гладкая обнаженная кожа и рельеф крепких мышц. Терпкий мужской запах сводил с ума, от смелых прикосновений бросало то в жар, то в холод, страстный шепот лишал воли и отметал все сомнения.

«Я же сплю!» — Флора отчаянно попыталась поймать ускользающее видение, но оно ушло вместе с первыми лучами солнца, пробившимися сквозь не зашторенное окно.

— Тише, тише… Я здесь, Снежка. Я с тобой.

Она недоверчиво повернула голову и встретилась глазами с асианином. Он сидел рядом, обнимая ее за плечи и гладя распущенные волосы. Подозревал ли, что творилось у нее в голове? Флора надеялась, что нет. Она ведь сказала: «Вы мне нравитесь», а не «Я влюбилась по уши и уже не контролирую свои чувства». Вряд ли ему придется по душе такая одержимость. Асиане сдержаны и рациональны, чрезмерная эмоциональность должна их отталкивать, разве нет?

— Ты звала меня, — голос Перса подрагивал. — Просила остаться. Я правда так важен для тебя?

Флора потупилась, поплотнее закуталась в плед.