Наследники Вюльфингов

— Скорее! На коня, король Берна! — кричали воины Дитриха. — Вот скачет тот, кто совершил эти убийства!

Дитрих мигом забыл свои жалобы и слезы; полный гнева вскочил он на коня и поскакал за беглецом. Многие из бернцев и гуннов раньше уже пустились догонять Витеге, но всех их опередил Дитрих.

Мчался Витеге по широкому лугу, а вместе с ним дядя его, Ринольд, — не хотел он покинуть его в неминучей беде.

— Стой, Витеге, — кричал ему вослед Дитрих Бернский, — если ты мужчина и воин, то остановись и дай мне ответ в том, что ты сделал!

Но Витеге, не внемля его словам, скакал вперед, как безумный.

— Расскажи же мне, что сделали тебе молодые князья? За что ты их убил? — продолжал Дитрих. — Скажи, храбро ли они защищались? Да остановись же! Подумай, я устал и выбился из сил, а если бы ты убил меня, какую стяжал бы ты себе славу! Ты получил бы и Берн, и Милан, и даже Рим на придачу — король твой, конечно, отдал бы тебе их в награду!

Видя, что Витеге, не слушая, продолжает скакать вперед, Ринольд сказал ему:

— Право, это позор, что мы так убегаем. Какой вред может причинить нам этот человек один?

— Нет, дядя, — отвечал Витеге, — мы погибли, если мы остановимся.

— Ты — трус! — воскликнул Ринольд. — Будь, что будет, я остановлюсь!

— Так оставайся же, если хочешь, — отвечал Витеге, — жаль мне потерять тебя, но делать нечего!

Дальше поскакал Витеге; Ринольд же соскочил с коня, чтобы подтянуть подпругу, а потом снова сел на него и во весь опор понесся навстречу Дитриху и ударил его копьем прямо в панцирь. У Дитриха не было ни копья, ни шлема, ни щита, но он выхватил из ножен меч и одним ударом рассек Ринольду шлем и череп.

Тем временем Витеге далеко ускакал по ровному полю, но это не спасло его от гнева Дитриха. Бернский витязь скоро снова нагнал его и осыпал насмешками, издеваясь над его трусостью, мешавшей ему отомстить за смерть своего дяди. Он был уже так близко к Витеге, что между ними оставалось пространство всего лишь на длину коня. Вот Витеге доскакал уже до моря, и Дитрих совсем было настиг его, как вдруг в одно мгновение Витеге исчез у него из глаз: одна русалка сжалилась над бедным витязем и увлекла его к себе на дно моря вместе с его конем. Там покоится он и теперь, сокрытый морскою пучиной, и отдыхает от поединков и битв.

Дитрих в пылу преследования и не заметил, как конь его вступил в воду, и опомнился только тогда, когда холодные волны достигли ему до груди; тут только понял он, что ненавистный враг навсегда избег его мести.

Делать нечего, повернул он коня и медленно поехал назад, туда, где воины его все еще печально толпились вокруг убитых королевичей.

— Что толку в долгих жалобах? — сказал наконец Гельфрих. — Надо нам вернуться, да подумать о том, что предстоит нам теперь делать.

Но Дитриха лишь силою можно было увести с этого места.

Между тем король Эрменрих бежал в Равенну и приказал тщательно охранять город. У городских ворот снова разгорелся бой, но Дитриху с его воинами опять удалось оттеснить толпу врагов, и они, желая укрыться за городскими стенами, теснились к воротам. Но когда ворота открылись, чтобы пропустить отступающих воинов, вместе с ними проникли в город товарищи Дитриха, и на всех улицах завязалась битва и продолжалась до самой ночи.

В полночь отворились самые дальние ворота города, и из них выехал рыцарь, один, без всякой свиты. Это был Эрменрих. В минуту крайней опасности покинул он своих воинов, отплатив им черной неблагодарностью за все их труды и верную службу.

Скоро весь город вспыхнул ярким пламенем, среди которого с треском рушились дома и башни.

Когда все затихло и войска Дитриха стали потихоньку возвращаться на родину, герцог Рюдигер собрался ехать домой в землю Гуннов.

— Не решаюсь я ехать с тобою, — сказал ему Дитрих, — слишком уже много горя пришлось пережить по моей вине королю Этцелю и супруге его, королеве Гельхе, и у меня не хватит духу смотреть на их скорбь. Скажи им правду и расскажи все, как было, а потом дай мне знать, как перенесут при гуннском дворе эти скорбные вести.

Раз стояла королева Гельха со своими женщинами в саду, любуясь прекрасными цветами, и вдруг увидала она, что прибежала пара благородных коней, и смутилась духом.

— Что же это со мною? — сказала она. — Не те ли это кони, на которых пустились в путь в землю Дитриха мои сыновья? А вот подъезжает и Рюдигер со своими товарищами. Возвращаются все, кого мы послали в этот поход, только сыновей своих я не вижу. Скажи же, Рюдигер, что это значит? Что случилось?

Но видя, что Рюдигер в слезах молча ломает руки, она поняла, что случилось, и замертво упала на землю; потом, придя в себя, она закричала маркграфу пронзительным голосом:

— Не издевайся надо мною, расскажи скорее, где мои сыновья!

— Не стану я скрывать от тебя истины, — ведь рано или поздно ты все равно ее узнаешь, — отвечал ей Рюдигер, — оба сына твои убиты и лежат теперь в чистом поле недалеко от Равенны.

В полном отчаянии королева стала убиваться и плакать по погибшим, и никто не мог ее утешить. Когда же подошла к ней Геррата, супруга Дитриха, она стала с гневом гнать ее от себя.