Наследница

Разговор продолжился, но Элен почти не принимала в нём участия, а Юзеф, удивлённый и немного смущённый новым, непривычным образом Элен, стал отвечать невпопад, переспрашивать. Пан Буевич понял, что ничего серьёзно обсудить больше не удастся и закончил беседу. В заключение он поручил Элен показать Юзефу, где находится комната, отведённая ему. Показав комнату, Элен предложила пройтись по саду. Юзеф думал, что, видимо, нужно о чём-то говорить, но ничего не приходило в голову. А Элен ждала, когда заговорит он, улыбаясь про себя. Так, в молчании, они дошли до беседки и остановились.

— Ты, я вижу, никак не привыкнешь к тому, как я выгляжу?

Юзеф улыбнулся:

— Почему же?.. Вы прекрасны в этом платье.

— Благодарю. А почему снова «вы»?

— Я не знаю. Как-то не получается по-другому.

Элен слегка улыбалась, склонив голову на бок.

— А, может, попробуем? Мне нужно сказать тебе очень многое. И мне нужен твой совет. Давай посидим немного в беседке, пока ещё не наступил вечер. Вечерами всё ещё бывает холодно.

Они вошли в беседку и сели. Элен не стала пересказывать Юзефу то, что он и так знал от пана Яноша, зато сообщила, что полностью готова к отъезду. Штефана она предупредит в последний момент, а Лиза, горничная, считает, что отъезд — дело решённое, просто немного откладывается. Поэтому она тоже всё подготовила на всякий случай.

— Лиза всё боится, что я передумаю её брать, — усмехнулась Элен.

— Она так к вам… к тебе привязана?

— Привязана? Да нет, не в том дело. Лиза русская, но никогда не была в России. Ей так хочется там побывать, наконец!

— И ты выполняешь её желание? — поднял брови Юзеф. Перейти на «ты» оказалось легко: когда Элен начала говорить, он увидел перед собой всё ту же девушку, которую знал. Непривычной оставалась только её одежда.

— Нет, конечно. Просто очень здорово, если хоть один из слуг будет знать русский.

— Но можно найти горничную там, на месте.

— Ты так считаешь? Но ведь мне нужен человек, которому я смогу доверять, который не будет обсуждать на базаре свою хозяйку и её причуды. А причуды, как тебе известно, у меня есть.

— Да уж, это верно.

— Так что на месте подобрать горничную трудно. Если только здорово повезёт.

— Элен, это всё, конечно, важные вопросы, но ты не сказала мне главного. Почему ты говоришь об отъезде, как о реально близком и решённом событии, когда у пана Буевича на это совсем другой взгляд. Сегодня он чётко дал понять, что путешествие откладывается на неопределённый срок.

— Да, я знаю. Дядя против. Он боится, что в дороге нас могут настигнуть те, кто выследил меня здесь. Но не ехать я не могу. Ты должен это понять! Поэтому я решила уехать тайно. Пусть все считают, что я сбежала. Я и письмо напишу, чтобы не было сомнений. В нём намекну, что рассчитываю добраться, скажем… до Италии. Или до Парижа. Это не важно.

— А почему ты уверена, что все поверят этому письму? Ведь твоё намерение ехать в Россию общеизвестно. Правомерно возникает вопрос: что такое случилось, что ты вдруг передумала?

— Случилось? Случился ты. Сбегу не я, а мы. Мы с тобой. Пусть все думают, что мы уехали, чтобы… быть вместе. В этом случае я вполне могла передумать. Ведь об истинных причинах, зовущих меня в Россию, знают всего несколько человек: ты, дядя Янош и пан Войтек. А для остальных — это просто желание побывать на родине.

— А Гжесь? Он знает?

— Нет. Гжесь не знает, — на лице Элен мелькнуло выражение то ли досады, то ли грусти. Она отвела глаза, чуть нахмурилась. — Незачем. Хотя он возможно и предполагает что-то. Но наверняка ему не известно ничего… Так ты согласен мне помочь осуществить мой план? — Юзеф смотрел на неё странным взглядом. Неожиданно в памяти возникли слова пана Яноша: «Вы могли бы надеяться и на гораздо большее».

Элен по-своему расценила его молчание:

— Я, конечно, понимаю, что это необычное предложение. Но ничего лучшего я придумать не смогла. Ведь всё это собьёт со следа и тех, кто преследует меня. Впрочем, может быть, ты мне посоветуешь что-то другое?

— Нет-нет, Элен, план хорош, пусть так. Только не хочется обманывать пана Буевича. Он так хорошо ко мне отнёсся, с помощью денег, которые он мне дал, я смог обеспечить матери и сестре нормальную жизнь на целый год. Мне бы очень не хотелось отвечать на его доброту таким образом, я не хочу, чтобы он считал меня способным… сманить тебя.

Элен рассмеялась. Ей показались очень забавными эти слова.

— Юзеф, ты плохо знаешь дядю. Моё письмо его не обманет. Он прекрасно поймёт, что к чему. И искать нас, если и будет, то просто, чтобы создать видимость. Письмо — оно для других, чтобы было, о чём поговорить. Там, глядишь, слух из дома на улицу попадёт, а это-то мне как раз и нужно.

— А как же моя мать? Что, если она об этом узнает?

— Думаю, что дядя Янош предусмотрит такой вариант и предотвратит неприятности. Ну, что, теперь все вопросы выяснены?