Наследница

— Не знаю. Может быть, подходящую женщину не встретил — да и не особенно искал...

«Тебя ждал... Тебя — со всеми твоими проблемами, с испуганными глазами и тонкой трогательной шейкой — доверчивую, веселую, серьезную и беззащитную. Тебя — и другой мне не надо. Тебя — и это то, чему не суждено сбыться...»

— ...И сам я не подарок: квартира маленькая, денег особых нет — да и работа у меня не для семейного человека. Вот за последний месяц — сколько раз я дома ночевал? А в понедельник — снова уезжать... Какая же это семейная жизнь получилась бы?

«Я бы возвращался к тебе... раз за разом — к тебе, единственной... Пожалуйста, Рене, не спрашивай, не надо, пожалуйста!»

Тед пошевелился, собираясь вставать, и услышал новый вопрос:

— А ты свою работу любишь?

— Да, — усмехнулся он. — Мы с ней друг к другу подходим. Я бы никогда не смог работать от звонка до звонка — характер не тот... — Звонок тут же, словно по заказу, прозвенел. — Ну вот — пора вставать и дело делать!

К тому времени, как Рене оделась, он уже вплотную занялся работой. Принес пару магнитофонов, расставил их на полке над столом, спросил:

— Ты хочешь прослушать сегодняшний разговор? Я буду делать копию для мэтра Баллу — может, хочешь что-нибудь убрать?

— Наверное, нет? — нерешительно сказала Рене. — Или, может, конец — там, где про... — она сглотнула, — про дохлую рыбу...

— Это как раз оставь. Любому нормальному человеку такое достаточно один раз услышать — и больше не будет вопросов, почему ты разводишься. — Тед неожиданно ухмыльнулся. — А ответила ты ему хорошо. Я тут же на минуточку представил, как акула ему минет делает — еле удержался, чтобы не заржать.

Рене фыркнула, хотя ей такое неприличное зрелище даже вообразить себе было трудно.

— И взбеленился он вовремя — у меня пара хороших снимков получится, как он на тебя замахивается, тоже пригодится...

Тед заранее предупредил, что печатать фотографии — довольно нудное занятие и ей придется изрядно поскучать, сидя с ним, но скучно не было. Свернувшись на диване, она смотрела, как он работает. Сосредоточенное лицо, неизменная сигарета в зубах — и улыбка, порой пробегавшая по губам. Он сидел в кресле на колесиках; иногда отъезжал на дальний угол стола, складывал туда готовые фотографии в каком-то своем порядке — бывало, ненадолго застывал, словно в задумчивости — и снова возвращался.

Аккомпанементом к этому служили голоса, доносящиеся из магнитофона — запись сегодняшнего разговора с Виктором. Тед прокручивал ее снова и снова, перематывал, начинал сначала, останавливал, возвращал на несколько минут назад — и снова слушал.

Через час он внезапно откинулся на спинку, потянулся и возвестил:

— Перерыв! — встал, включил свет и прошелся по комнате, глядя вверх и дергая плечами — разминаясь. Спросил: — Кофе хочешь?

— Давай я сварю! — Ей тоже захотелось сделать что-то полезное.

Включив свет в коридоре, Тед показал ей кухню, а сам вернулся и растянулся на диване. Мысли по-прежнему крутились вокруг сегодняшнего разговора: что-то там было странно, но что именно? Какая-то мелкая несообразность, которую он даже не мог толком сформулировать, но зудящая и беспокоящая, как комариный укус.

Рене принесла кофе, присела рядом и спросила:

— А чего ты этот разговор все время крутишь?

— Надоело?

— Противно, — поморщилась она. — И голос, и то, что он говорил... Противно...

— Ладно, больше не буду. Могу вместо этого музыку поставить. Мне еще часок поработать надо.

— Давай музыку.

— Кстати, ты не знаешь — чем он бреется?

— Кто — Виктор? — Рене не сразу поняла, о чем он спрашивает — настолько странным показался ей вопрос.

Тед невозмутимо кивнул, отхлебывая кофе — лишь глаза его весело блестели.

— Электробритвой, два раза в день... а зачем тебе? — ей стало жутко любопытно.

Таинственно понизив голос, он заявил:

— Это профессиональная тайна. — Рассмеялся и объяснил уже всерьез: — Мне нужна пара его волосков для теста на установление отцовства. Вот я и думаю — как бы их достать...

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

По своему опыту Тед знал, что в гостинице телефонный разговор прослушать легче легкого, и, уезжая, предупредил Рене, что, если он позвонит, нельзя говорить ничего, не предназначенного для посторонних ушей. Но так и не позвонил и в среду после обеда, приземлившись в Орли, слегка беспокоился — как-то она там?!

Когда он уезжал три дня назад, светило яркое солнце и казалось, что сейчас сентябрь, а не конец ноября. Но за эти дни над всей Европой нависли тучи, и Париж встретил его тем же дождем со снегом и ветром, каким проводил Цюрих.

Когда Тед, дождавшись своей очереди, забросил сумку в такси и велел шоферу ехать в «Хилтон», тот удивленно покосился на его промокшую куртку и посиневший нос, по стилю не совсем соответствующие месту назначения.

Войдя в холл, он понял, что беспокойство было напрасным — перед ним предстала вполне мирная картина. Пользуясь отсутствием начальства, его подчиненные — то есть телохранители — выклянчили себе телевизор и теперь сибаритствовали, устроившись на диване.