Наследница

«Конечно, это ее родственник, хоть и несколько странноватый — но она здорово рискует, — подумал Тед. — Если этот человек как-то связан с Виктором...»

— Не беспокойся, Виктору я не скажу, — словно отвечая на его мысли, заметил Алек.

— С чего это ты стал таким бескорыстным? — съязвила Рене — судя по всему, отношения у нее с троюродным братом были не слишком гладкие.

— Нет, кузиночка, я просто прагматик. Если ты уперлась рогом разводиться, то он конченый человек, и делать на него ставку просто глупо. А кормушка теперь у тебя в лапках, так что с тобой надо дружить, дружи-ить. Ведь если ты узнаешь, что я тебя Виктору заложил — то не простишь... ты же у нас прощать не умеешь?! Да и что это мне даст? Еще жалкую пару тысчонок?..

Все это говорилось легким светским тоном, одновременно с поглощением принесенных официантом блинов. И — неожиданно жесткий вопрос:

— Думаешь — вытянешь фирму?

 И такой же жесткий ответ:

— Постараюсь. Не бойся, не сама.

— А кто?

— Узнаешь. — Рене усмехнулась: — Представь себе, что Виктор попал в авиакатастрофу — ведь фирма бы никуда не делась!

— Ты знаешь, я бы ничуть не огорчился. Этот выскочка мне никогда не нравился.

— Ну что ты — такой красавец!

— Не в моем вкусе, — снова элегантный жест.

И Тед окончательно врубился. Ничего странноватого в этом родственнике нет, кроме нестандартной сексуальной ориентации, которую он особо не скрывает. А Рене об этом знает — и подкалывает его при каждом удобном случае... что, кстати, на нее совершенно непохоже. Следующая реплика Алека в этом контексте показалась Теду весьма странной:

— Судя по тому, что ты рассказывала, тебе лучше было выйти замуж за меня, а не за этого хама. Кстати, ты знаешь, что Мадам одно время носилась с подобной идеей? Пока не узнала... собственно, потому и узнала.

Рене сжала челюсти так, что на щеках заиграли желваки, и спросила:

— Зачем ты мне все это говоришь?

— Так... Мне пришлось самому ей сознаться — признания в еще более страшном грехе она бы точно не простила. — После тщательно выдержанной паузы Алек поинтересовался: — Ты даже не спросишь, в каком?

— Зачем ты все это говоришь? — повторила Рене.

— Наверное, потому, что у нас лет десять не было случая столь мило и неформально пообщаться. При твоем экс-супруге общения бы не получилось, а до того ты от меня шарахалась, как от прокаженного.

— Ты меня использовал! — это прозвучало громко, зло и отчаянно.

— Ах, вот оно в чем дело! Что ж — все друг друга используют... если есть возможность. Кстати, если ты не хочешь, как ты только что элегантно выразилась, эпатировать публику, то нам лучше перебраться в твой номер... надеюсь, ты не откажешься заплатить по счету и заказать туда десерт?

Рене взглянула на Теда и слегка кивнула — он махнул официанту.

— Что ты хочешь на десерт? — спросил он у нее, игнорируя нахального родственничка, отношения к которому все еще не определил.

Она молча пожала плечами — за нее отозвался Алек, на сей раз на чистейшем французском:

— Что-нибудь такое... сверху крем, а снизу пропитано ромом.

В номере Алек еще раз удивил Теда. С порога небрежно швырнув в кресло пиджак, он бесцеремонно распахнул дверь спальни, откуда доносилось сопение — и прямо в элегантных брюках и белоснежной рубашке рухнул на ковер, обнимая и тиская неистово ласкающегося к нему песика.

Безупречная прическа тут же растрепалась, на губах заиграла широкая и совершенно не светская улыбка, а голос стал нежным и воркующим, уже без тщательно отработанных аристократических ноток:

— А вот кто мне тут рад! Знаю, знаю, папа пришел... Ну-ка, дай я тебе ушки почешу... — Пес, бешено виляя хвостом, начал облизывать ему лицо — это было встречено хохотом: — Вот так, вот так... давай, маленький!

Тед вспомнил, как этот пес сегодня вылизывал у себя под хвостом, и подумал, что у англичан, наверное, крепкие желудки. Неправильно поняв его взгляд, Алек весело пояснил:

— Он у меня родился. Я и роды принимал, и выкармливал, а потом ей, — кивнул в сторону Рене, которая, кажется, злилась уже меньше — на губах ее даже промелькнуло нечто похожее на улыбку, — подарил. Кстати, кузиночка, у меня месяца через полтора хороший пометец будет — не хочешь? Силихэмы?!

— Хочу... — Рене окончательно оттаяла и заулыбалась во весь рот. — Только ты же видишь, — обвела взглядом гостиную, — я не знаю, когда это закончится.

Тед молча прислушивался к разговору, пытаясь понять, о чем идет речь. Следующая реплика внесла некоторую ясность:

— Я тебе оставлю. Парня или девчонку?

— Девочку... к мальчику он ревновать будет, — кивнула Рене на пса.

А-а, ясно, они собак обсуждают!