Наследница

— Мне только хочется найти объяснение! Возможно, с вами случился эпилептический припадок?

— Не думай, что это не приходило мне в голову! Я тогда сильно перепугалась и решила пройти медицинское обследование. Мало ли, что со мной не так! В конце концов, я работала с детьми и не могла рисковать. Так вот уверяю тебя: никаких признаков эпилепсии у меня не нашли. Здоровье, слава богу, оказалось крепкое. Дело было не во мне, а в том месте! Верочка, не знаю, что именно там творится, но что-то точно происходит! Находиться там опасно, рано или поздно ты это поймешь. Даже если все из-за какого-то излучения, то и тогда тебе там делать нечего! Если лучи или поля провоцируют у человека такие жуткие галлюцинации, это не может быть безвредно для здоровья и психики! Зачем искушать судьбу?

Ирина Матвеевна говорила страстно и убедительно, и Вера начала поддаваться ее настроению. Может быть, в доме действительно не все ладно? И Света, и Ксюша чего-то испугались. И она сама видела странности. Но с другой стороны, что теперь делать? Бросить все и уехать? Теперь, когда у нее и работы в городе нет? Она вздохнула и, прервав рассуждения Ирины Матвеевны, произнесла это вслух.

— Я долго думала Верочка, — нимало не поколебавшись, проговорила та, — и решила. Я одинока. Родных и наследников нет. Этот дом оставить было некому. Но теперь все изменилось, у меня появилась ты. Славный и милый человечек, к тому же внучка единственного мужчины, которого я любила в своей жизни. Почему бы мне не сделать для тебя такую малость? Напишу дарственную или завещание — у меня приятельница в администрации, она подскажет, как лучше. Прямо завтра и пойду. Жить мы уже сейчас можем вдвоем, а после моей смерти тебе тем более не нужно связываться с толмачевским домом, пусть себе стоит! Договорились?

Вера потеряла дар речи. Ирина Матвеевна, посторонний человек, собиралась сделать для нее то, что не всегда сделает близкий родственник. Любимый муж выгнал ее, как собаку, а эта чужая женщина готова поселить у себя и подарить свой дом! Слов не было, Вера спрятала лицо в ладони и расплакалась.

Они сидели за столом еще долго. Плакали, обнявшись, разговаривали обо всем на свете. Вера рассказывала про свою жизнь с Маратом, про маму, про бедную Светку, про работу и даже про то, как ей хочется иметь мужа и детей. Ирина Матвеевна слушала, сочувствовала, гладила Веру по голове. Наконец, когда все слезы были выплаканы, а разговоры переговорены, она ушла к себе, отказавшись (сама не понимая почему) от предложения опять остаться ночевать.

Ирина Матвеевна долго смотрела на окна толмачевского дома. Дождалась, пока Вера зажжет свет, а потом погасит его, устраиваясь спать. Тихонько вздохнула и тоже отправилась в спальню. Как хорошо, что Верочка согласилась на ее предложение. «Теперь все наладится», — успокоено подумала она.

Глава 14

Вера проснулась с тяжелой головой. Встала как никогда поздно, почти в полдень, но все равно чувствовала себя невыспавшейся, усталой и разбитой. Еле ползала по дому, кое-как заправила кровать и потащилась готовить завтрак. Больше по привычке: есть совершенно не хотелось. Похоже, ночью ей что-то снилось, но вспомнить, что именно, не удавалось.

Яичница пригорела, и ее пришлось выбросить. Ожесточенно отскребая сковороду, Вера услышала, как хлопнула калитка. Кто-то вошел во двор, но она не успела разглядеть гостя. Наверное, Ирина Матвеевна, подумала Вера и отправилась открывать дверь, наспех вытирая руки кухонным полотенцем.

Однако она ошиблась. На деревянной лавке, чинно сложив на коленях морщинистые руки, сидела Мария Сергеевна Емельянова. Вера растерялась и шагнула вперед, попытавшись улыбнуться.

— Доброе утро…то есть, день. Я вчера поздно легла и только что встала. А вы ко мне? — глупо спросила она, не зная, что сказать и как себя вести.

— Здравствуй, — без намека на улыбку вымолвила Мария Сергеевна, пристально разглядывая Веру. Потом указала на место возле себя:

— Садись. Разговор есть.

— Разговор? Какой разговор? — Вера удивилась, но присела на лавочку.

— Ты собралась остаться в Корчах и работать в местной школе, — прокурорским тоном сказала старуха. Вера ощутила глухое раздражение.

— Все верно, — с некоторым вызовом ответила она, — но вам-то что до этого?

— Выходит, есть что, — отрубила Емельянова. — Я пришла сказать: делать тебе здесь нечего. Уезжай как можно быстрее. Лучше прямо сегодня. Сейчас же.

Вера опешила. Невольно она отметила, что Мария Сергеевна сегодня как-то странно говорит. И тут же поняла: из речи старухи Емельяновой диковинным образом исчезло яканье, а вместе с ним — все эти «чяво», «денисси» и «таперича». К тому же лексикон существенно обогатился.

— Сегодня вы говорите по-другому!

— По-другому? — переспросила Мария Сергеевна.

— Правильно, — пояснила Вера, — а не как необразованная бабка из глухой деревни.