Наследница богов

Светлана, чувствуя, что ее вот-вот унесет очередным порывом ветра и не в силах бороться с ним, подняла голову вверх и заметила, как у туч объявились подобия щупальцев, похожие на двупалые толстенькие ручки с красно-синими очертаниями. Она сообразила, что, едва они объединятся, начнется ураган со всемирным потопом, который унесет в неизвестность и ее с животным, испуганно гарцевавшим под ней, и ожидавших ее друзей, да и все деревья, пожалуй, смоет на неизвестный срок — неведомо, вырастет ли здесь что-то еще…

Она непроизвольно, автоматически как-то, словно ей приходилось уже делать такое, потянулась к небу и внезапно ощутила в руках у себя нечто мягкое и влажное, едва ощутимо шевелящееся на ладони, будто держала живое существо. Все так же сидя на спине животного, стоящего на земле, она подняла вторую руку, потянулась и почувствовала то же самое. Причем, руки нисколько не выросли вопреки ожиданию, она прекрасно видела их нормальную, естественную длину. Однако же, стоило немного развернуть ладони в стороны, как тучи, нависшие прямо у нее над головой, словно развели по сторонам, их «ручки-щупальца» тут же обросли распушившейся серой «ватой» облаков. Сквозь просвет выглянуло солнце. Клочок голубого летнего неба стал разрастаться, а ураган стихать, пока не перестал вовсе, улегся на землю, словно расшалившийся котенок, и стал играть с травой и опавшими листьями.

— Я тучи разведу рукаааами! — пропела Светлана, совершенно развеселившись, подпрыгивая в седле в такт движению животного. И оно, словно почуяв настроение хозяйки, прянуло в сторону, а затем рвануло вперед, выскочив из лесу на простор, под так и не состоявшиеся порывы ветра, окончившиеся легкими касаниями, под редкие-редкие капли теплого летнего дождя…

* * *

Она проснулась от звуков собственного голоса. Лицо эльфа нависло над ней, он склонился над ней и сосредоточенно вглядывался в ее лицо. Светке показалось даже, что он и не дышит вовсе, чтобы не потревожить, не разбудить прежде времени. Ба! Чего с эльфом-то делается! Нет, этих приключений ей бы не надо. Она улыбнулась ему и огляделась, чувствуя себя прекрасно выспавшейся и отдохнувшей. Снизу доносились запахи только что пожаренных отбивных с ароматными приправами и обыкновенного огуречно-помидорного салата с местными пряностями. Их ждал добротный завтрак. Слышался голос добродушно балагурившего Боромана и хохот радушной селянки.

— А кофе у них тут тоже пьют по утрам? — риторически вопросила Светка, подмигивая визави и бодренько вскакивая на ноги. Эрендил заулыбался в ответ и вместе с ней стал спускаться по ветхой дощатой лестничке вниз.

Глава пятнадцатая, в которой Светлана узнает, какой может быть локальная Баба Яга

Старушенция в коротких валенках, темном платье до пят и желтом вязаном платке на плечах тащилась по вечерней улочке, постукивая суковатой палкой по заборам с одной стороны и редким хилым деревцам с другой. Она хрипло, каким-то вороньим голосом напевала себе под нос мрачную мелодию. За спиной ее тяжело болталась привязанная за плечи толстыми тесемками плетеная корзина, по всему виду, полная и нелегкая. Бабку не встретил никто из местных жителей, несмотря на то, что только были здесь, бегали вдоль домов дети и перекликались молодые бабы и подростки. Двое мужиков, дружно собравшихся куда-то на реку с длинными прутиками через плечо, едва завидев путницу, бросились стремглав в первые попавшиеся ворота — и затихли там, шикнув пару раз на хозяев.

Бабуленция осторожно ощупывала дорогу тростью, словно не видя ее, передвигалась медленно и аккуратно.

Первой ее заметила, конечно же, хозяйка. Она подала сигнал Бороману, а тот уж огласил окрестности зычным ревом, призывая попутчиков в дом.

— Прибыла с доброй охотой, — доложилась селянка. (Светка почему-то так и звала ее Селянкой. Это прозвище ей нравилось больше, чем банальная Василиса, которой звалась женщина. Почему? По аналогии с солянкой, наверное. Или с подобным ассорти. Слишком у представительницы местного населения проявлялись миксы настроений — то хохотала, как сумасшедшая, то затихала и смотрела на мир потухшим взглядом, то снова начинала скакать и веселиться). — Теперь можно идти.

На сем миссию свою она отчего-то посчитала исчерпанной, кратко описала, как добраться до бабулечки-ягулечки, и осталась сидеть в доме, забравшись с ногами на лавку у окошка, ответив с потупленным взором на Светкин вопрос о старухе, что та и впрямь плохо видит, а местные ей на глаза попасть пугаются — уж больно страшна во гневе.

Бабкин домишко с перекошенными окнами и едва открывавшейся дверью торчал, как ни странно, в самом центре улицы, словно прыщ средь аккуратно постриженных волос. Бабулечка едва вошла и не успела еще затворить за собой дверь, как в потемневшие от времени доски постучал тяжелый кулак гнома.

— Кого еще несет?! — недовольно проворчала старуха, судя по звуку, даже не делая попыток приблизиться ко входу.

Бороман постучал еще раз — слабее и деликатнее.