Наследница бриллиантов

Наибольший урожай граф собирал на артистической и балетной ниве, а также в среде манекенщиц. С одержимостью профессора Хиггинса из «Пигмалиона» Бернарда Шоу он наводил светский лоск на свои творения, а затем пристраивал их в лучшие дома Рима, Милана, Парижа и Лондона, где каждая из его подопечных находила своего Креза. Некоторым везло, они выходили замуж, но большинство, меняя покровителей, торопились смолоду взять от жизни все, что возможно.

Граф Мелес — злопыхатели прозвали его «великим сводником», — хоть и любил свою работу, но занимался ею не бескорыстно, во всяком случае, никогда не отвергал даров, которые его девочки в благодарность за «трудоустройство» подносили ему от чистого сердца. Одна из его протеже, которой он помог выйти замуж за английского баронета, даже подарила ему коттедж в Кенте.

Пиппо Мелес сразу заметил Соню и подумал, что такой прелестной кошечке достаточно лапкой взмахнуть, чтобы добиться всего, чего только можно пожелать.

— Что скажешь, радость моя, об этих взрослых играх? — спросил он ее. — Тебе не наскучило? Разделывают друг друга, что называется, в пух и прах, забавно, да?

— Все это так глупо, по-моему, — искренним тоном ответила ему Соня. — Я вот только пока не разобралась, можно ли ждать стоящего продолжения после такого бездарного начала или этому идиотизму конца не будет?

— Твоя непосредственность просто восхитительна, — с восторгом заметил граф. — Если пожелаешь, мы можем переключиться с этой программы на более интересную.

— Нет, пока меня занимает эта программа, а дальше будет видно.

Пиппо восхищенно посмотрел на Соню. Малышка была что надо. Просто экстра-класс.

Ужин шел своим чередом, сопровождаемый стычками, шутками, пустой болтовней. Не дожидаясь его окончания, Соня встала из-за стола и откланялась. Граф Мелес предложил ей свой «Роллс-Ройс» с шофером, чтобы без забот добраться до дома.

Соня теперь была свободна, с мужем она разошлась, и ей нравилось ее новое положение. Крушение такого брака не могло остаться незамеченным в маленьком городке: потрясенные столь неожиданным разрывом Сони и Альдо, все только о них и говорили.

Свекор со свекровью враждебно восприняли Сонин уход и даже обвинили ее и Тонино в том, что те заранее все продумали, чтобы покрепче насолить семье Порта. Они даже здороваться перестали. Такое положение очень осложняло управление супермаркетом, где Антонио Бренна и Массимо Порта вынуждены были общаться как равноправные компаньоны. Магазин в конце концов пришлось продать, после чего отношения прервались окончательно. Когда Соня стала манекенщицей, к обычным пересудам кумушек добавились недвусмысленные намеки на Сонину распущенность и на ее слабость к мужскому полу.

Один Альдо знал, как чиста и нравственна была его бывшая жена, но разве он мог рассказать родителям о том, что Соня боится мужчин? Каждый раз, когда он ночью пытался к ней приблизиться, он видел страх в ее глазах, который она не в состоянии была побороть. Этот страх был сильнее чувства долга, поэтому Соня в конце концов отказалась выполнять свои супружеские обязанности.

Став жрицей моды, Соня с головой окунулась в новую жизнь. Тафта, шифон, лен, шелк, плиссе, сборки, строчка — это был круг ее занятий, ее работа. Она научилась безошибочно определять стиль крупнейших модельеров мира, научилась ходить, кружиться, владеть своим телом и элегантно выглядеть в самых разных туалетах. Но чем роскошнее были дома и дворцы, в которые она входила своим летящим шагом, тем больше ее тянуло в родной дом, из которого несколько лет назад она задумала убежать. С какой радостью возвращалась она теперь в свою комнату над остерией, заставленную ящиками со спиртным и мешками с кофе.

Пока «Роллс-Ройс» мчал ее домой, она погрузилась в воспоминания о далеком детстве. Однажды, еще в первом классе, она отказалась написать слово «дом», потому что считала, что его у нее нет. Со временем она поняла, что заблуждалась. Она тогда и слово «мама» написать отказалась. Какая же она была глупенькая! Перед ее мысленным взором возникло материнское лицо, озаренное ласковой улыбкой. Видела ли Соня и в самом деле когда-нибудь улыбающуюся мать или только мечтала увидеть ее такой — на этот вопрос она не могла ответить, но как бы ей хотелось вернуть время вспять, чтобы другими глазами посмотреть на женщину, которую все называли синьорой Бамбиной.

С тех пор, как мать умерла, Соня многое стала понимать, во многом научилась разбираться. В первую очередь это относилось к работе, ее она выполняла с каким-то ожесточенным рвением и все равно никогда не была собой довольна до конца. «Надо чуть лучше», — подумала она как раз в тот момент, когда «Роллс-Ройс» остановился у тротуара перед входом в остерию.

Лидия Мантовани прощалась с последним гостем — Пиппо Мелесом.

— Вы ничего не сказали о моей любимице Соне, граф, — сказала она.

— Думаю, она недолго продержится в манекенщицах, — серьезно глядя на хозяйку, сказал гость.

— Почему?