Наследница Ингамарны (СИ)

— И да и нет, — сказал тиумид. — Каждый танх несёт в себе частицу могущества Танхаронна. Он един и он рассеян во многих. Ты же знаешь, бог может быть одновременно одним и всем. Линнов и сагнов, гинт и нэфов называют то духами, то демонами, то богами. И мы называем танхов и богами, и демонами. Среди них есть очень могущественные… Тиумиды, которые помогли богу обрести тело, говорили, что он велел им это сделать. Так оно и было. Но ведь боги и демоны знают, к кому они являются. Они играют людьми и используют их, потому что хорошо их знают.

— А что вы с ними сделали, с этими тиумидами…

— Ничего, — нахмурился Тамас. — Они сами за всё расплатились, и расплата была ужасна. Мы предпочитаем не говорить об этом, тем более с непосвящёнными.

— Выходит, что Диннар не совсем человек.

— Выходит, что так. Когда он был зачат, он, конечно, получил обычную человеческую нафф, скорее всего, от кого-нибудь из своих предков по матери, но ведь ребёнок получает ещё частицу нафф своих родителей. Так что сын тёмного бога позаимствовал у своего отца частицу его таннаф. И конечно же, отец наделил его небывалым для человека могуществом.

— Значит, чёрные тиумиды всегда знали, кто он такой?

— Да.

— И никто ничего…

— Люди и так считали его демоном. Его и так боялись, ненавидели. Расскажи мы, как всё было, его возненавидели бы ещё больше. Мы просили Акамина отпустить его с нами в рощу, но он не согласился. Твердил, что это его единственный наследник. Айтавин считал, что его надо как можно скорее отдать в школу нумадов, но родители других учеников заявили, что не желают, чтобы их дети общались с демоном. Его все боялись, а минаттан… Он никого не хотел слушать, тем более нас, служителей Танхаронна, а ведь мы хотели ему помочь. А потом мальчик пропал. Скорее всего, его похищение устроили аттаны, которые спят и видят себя на троне правителя. Теперь они не дождутся, когда Акамин умрёт. Большинство уверено, что наследник уже не объявится.

— Кое-кто считает, что Диннар жив. А лично я в этом просто уверена…

— А я это просто знаю, — спокойно сказал Тамас. — Как и все остальные чёрные тиумиды. Некоторые до недавнего времени сомневались. До тех пор, пока не стали появляться живые статуи. Это он. Внешне Диннар очень походил на своего земного отца.

— Но статуи видели многие. Неужели его больше никто не узнал, кроме чёрных тиумидов?

— Так ведь, кроме них, Танамнита почти никто и не знал. Он вырос в глухой деревне. Оттуда ещё тогда почти все разъехались. В четырнадцать лет он стал младшим тиумидом и жил здесь, в роще. Мы, служители Танхаронна, редко появляемся в людных местах, тем более в дневное время.

— Безумная Хаула тоже узнала его. Ещё когда он был ребёнком… Ведь это была мать Танамнита? А она знала, что сделали с её сыном?

— Конечно, нет. Кто же посвящает простых людей в такие тайны? Может, Хаула и заметила какие-нибудь странности в поведении сына, когда видела его уже изменённым, но вряд ли она об этом задумывалась. Она ведь и так с ним редко виделась. С четырнадцати лет он жил здесь, в роще. Бедная женщина… Когда через год танх покинул тело Танамнита, оно стало быстро разлагаться. Так получилось, что его мать увидела это. С тех пор её и зовут безумная Хаула. Она была последняя, кто жил в деревне Вигана. Остальные, по-моему, вообще покинули Улламарну. Деревня уже давно стоит пустая. Чёрные тиумиды похоронили останки Танамнита в роще.

— А Диннара… Она тоже…

— Нет. Диннара умерла до того, как божественная сущность покинула тело Танамнита. Она умерла, в муках рожая своего сына-полубога. Смерть, по крайней мере, избавила её от того ужаса, который испытала Хаула.

— Как ты думаешь, служитель Танхаронна, Диннар опасен?

— Конечно, — ответил Тамас, глядя на Гинту в упор. — Как и всякий, кто обладает редким могуществом.

— Неужели этот юноша обречён на служение злу? Он хочет разрушить Улламарну? Или всю Сантару? Зачем он всё это делает? Что ему нужно?

— Не знаю. Может, он ещё сам не понял, что ему нужно. Когда он это поймёт, он решит, чему служить.

— Значит у него есть выбор?

— Он есть у всех. Тем более в юности. Возможно, сейчас рядом с ним тот, кто играет на тёмных струнах его души.

— А где он? Его надо найти и…

— Нельзя становиться на его пути. Во всяком случае пока. Пытаясь изменить судьбу, люди часто лишь превращают прямую дорогу в окольную, ухабистую… и приходят всё равно к тому же.

Тамас замолчал и задумался, сцепив свои длинные, узловатые пальцы.

— Сейчас все дороги ведут в Эриндорн, — промолвил он наконец. — Я сказал тебе всё, что мог, аттана.

— Странные вы, чёрные тиумиды. Ты так спокоен, ничего не боишься… Или вы просто знаете, что будет?