- Дед, оставь, - перебил его Рой. Он уже давно понял, что скрывать от Матвея что-то бесполезно. Тот каким-то одному известному ему способу всегда все знал. Он понимал Роя, как никто другой и единственный знал его настоящее имя. Поэтому и сейчас он не видел смысла, что-то отрицать. – Лучше скажи, кто эта женщина?
- Какая? – прищур деда стал хитрым, а губы поддергивались в попытке сдержать улыбку.
- Ты прекрасно понял, кого я имею в виду, - ответил Рой, кивая в сторону раздаточного стола.
- Ах, эта! – кажется, Матвею становилось все веселее и веселее. – Это наша повариха. Стряпает отменно! Все съедается и еще приходится готовить. Только у нее теперь помощников куча. Каждый хочет хоть немного с ней пообщаться.
- А куда Настасья делась? – нахмурился главарь. – И почему ее дочь обнимает эту женщину?
- Хватит, старый, мучить мальчика, - из-за их спины вышла Марфа, держа в руках поднос с тремя дымящимися тарелками. – Вот, берите, я и на вас взяла, а то вы пока глазеете на Настасью, все съедят.
Рой взял благодарно миску у Марфы и начал есть очень вкусное тушеное мясо с овощами. Практически съев половину тарелки, он, наконец, осознал, что она сказала.
- Что значит «на Настасью»? – тут же спросил Рой.
- А то, сынок! - рассмеялась женщина, садясь с ними рядом со своей порцией. – Что эта повариха и есть наша Настаська. Помнишь, неделю назад гостья обещала Чуду ей помочь. Ну, так вот, девочка свое обещание выполнила. И кто бы мог подумать, что без этой хвори, Настасья такая красотка! Наши мужики просто с ума сошли, когда увидели ее. А она вся и расцвела. Даже вон, готовить стала так, что пальчики оближешь. Платья какие-то достала из сундуков, и в знак благодарности с гостями ими поделилась.
Рой не мог поверить своим глаза. Значит, та женщина и есть их Настасья? Он помнил, почему она появилась здесь. С самого рождения она была уродливой, так как родилась больной. Ее родители, по всей видимости, не смогли смириться с этим и отказались от нее, подбросив в дом к высокородным. Те не выбросили младенца, забрали в дом. Настасья росла в постоянном страхе и нужде. Девочку обижали, срывали злость на ней, заставляли работать с раннего детства. И никто никогда ее не любил. Когда Настасья забеременела, - как уж это произошло, она до сих пор отказывается говорить, - ее хозяйка предупредила, что ребенка отдаст своей подруге, так как два рта не потянет. Настасья считала свою беременность чудом, поэтому не могла допустить расставания с младенцем. Она собиралась любить малыша так, как ее никто никогда не любил. Поэтому она сбежала в темной ночи, беременная, без денег, с одним сундуком платьев – все, что смогла украсть у жадной, все прячущей на замки высокородной. В таком плачевном состоянии, просящую милостыню, ее и нашли члены его банды и привели к Рою. Он сразу понял, что эта девушка никому плохого в жизни не сделала. Она была сварлива и груба со всеми, кроме своей новорожденной дочки, которая появилась на свет уже в Вечном лесу.
- Теперь у нас целых три красавицы в лагере, - продолжала тем временем говорить Марфа. – Они здесь ходят, как самые настоящие аристократки, глаз не оторвать. Беляночка такой конкуренции не выдержала и сбежала. А то! Ведь считалась единственной прелестницей у нас, а теперь в сравнении с ними самая настоящая простушка.
Последние слова Рой уже почти не слышал, так как появилась она. Леарна. Она была еще красивее, чем он ее запомнил. Темно-зеленная тифара, украшенная бисером и золотом, была на ней полностью застегнута, но при этом открывала плечи и ключицы. Он помнил, какая она была тем утром на озере. Сейчас она уже не выглядела такой естественной, как тогда, а скорее заблудившейся высокродной в этом полном отбросов общества месте. Однако вела себя она непринужденно, совсем не так, как семь дней назад. К кому-то она подходила сама, о чем-то спрашивала и улыбалась. Другие же подходили к ней первыми, и они вместе что-то обсуждали и смеялись.
- Кажется, она совсем здесь освоилась, - недовольно проворчал он.
- Это да, – кивнул дед Матвей. – Девочка оказалась совсем не такой, как мы думали. Она дружелюбна со всеми и открыта.