Наследница Нави

— Да, и Богумир — это их единственный сын. То есть он наш общий с Аркадием брат, мне по отцу, ему по матери. Мара сына очень любила, а он был тот ещё сорвиголова в молодости, и чтобы уберечь его, мать даровала ему бессмертие. Но за все приходится платить. У Богумира мог быть только один наследник. И у них с женой Сеяной родилась девочка Прияна. Что с ней случилось, ты знаешь.

— Погибла вместе со всей Атлантидой вместе с мужем Антом, — вздохнула я.

— А кто ее разрушил, знаешь?

— Твой отец.

Меня перевернуло.

— Но на это уже даже мой отец не сердится. Там реально не было иного выхода. Если бы жрецы провели испытание нового оружия, это бы привело к гибели всей планеты.

— А Богумир сердится. За то, что отец не забрал с собой беременную внучку. То есть погубил весь его род. Они до сих пор четыре тысячи лет уже не разговаривают. Он не может найти душу Прии. Он не знает, что она была Златогоркой, первой папиной женой, он почему-то не говорил ему. Хотя что там, понятно все. Он до сих пор любит ее как женщину. Первая любовь не ржавеет, как говорят. Отец ждал, когда она переродится в новом, не родном ему теле, чтобы быть с ней рядом.

— И боюсь, не будут ещё десять. Если узнает, что в этой жизни она делила с ним постель. Плюс общая дочь есть и внуки.

— Ну, я просто тебе говорю, будь готова услышать неприятное про отца.

— Ладно, буду, — вздохнула я.

— О, девчонки! Вот вы где?

В комнату заглянул Витя.

— Пойдемте на катере кататься?

— Ты уже решил, чем будешь заниматься здесь, Ромео?

Мне были неприятны те взгляды, что брат кидал на подругу. Пусть она теперь и его девушка, приличий-то это не отменяет?

— Конечно! Отцу помогать буду!

Брат ожег меня обиженным взглядом.

— А поконкретнее! — не сдавалась, непонятно зачем, я.

— По специальности я классный техник. У меня куча идей по поводу технического прогресса на любой из планет. Ты же знаешь.

— Ой, ну сам себя не похвалишь, — закатила я глаза.

— А то ж, — подмигнул брат, — пойдемте.

— Лучше наверх и в кино, — зевнула я, надеясь, что пока они будут миловаться на задних рядах, я хоть высплюсь в удобном сиденье.

Мой план удался. Я вообще проснулась лишь в половине третьего в своей кровати, сладкая парочка сидела тут же в кресле. Точнее, в кресле сидел брат, Мила сидела на его коленях. Они что-то смотрели в планшете и тихонечко смеялись.

— Доброе утро, соня, — улыбнулся брат, увидев, что я открыла глаза.

— Я как тут?

— На ручках моих благополучно доехала, — улыбнулся брат, — чем-ночью-то занималась?

— Подарок жениху готовила.

— Значит, он тебе нравится? — просиял брат.

— Будем считать, что так, — буркнула я, выскользнула из постели и заправила ее.

— Что смотрите?

— Архив семейный Миле показываю. До тебя скоро дойдем.

— Слушай, давно хотела спросить, а почему в первый год от месяца и до 7 у меня нет фотографий с мамой?

— Мама болела в это время, — брат ответил подозрительно быстро и отвел глаза.

— Болела? Дочь богов? Издеваешься?

— Не физически. Душевно, — пояснил брат с тяжелым вздохом.

— В смысле? — опешила я.

— У нее был сильный стресс.

— Из-за чего?

— Ну, тебе же рассказывали о том, кто раньше жил в теле отца.

— Да, Люцифер. потом вошел твой отец, в смысле, наш.

— Мама не знала о том, что в теле генерала Люцифер жил, а когда узнала, случился нервный срыв…

— И она не хотела меня видеть? Потому что я его дочь?

Мой голос дрогнул, к горлу подступили слезы.

— Она никого не хотела видеть, ей было плохо, понимаешь?

— Она его любила, да?

— Да. Очень, — кивнул Витя. — Она тебе никогда не признается и будет говорить, что переживала так предательство Ягини, Велеса, Тарха, Перуна и Олега, которые знали, что в теле Орлана жил все эти годы Люцифер. Но все мы знаем, что она его любила очень. И ломало ее из-за расставания с любимым мужчиной. Отцу пришлось заново ее завоевывать… Первые месяцы она даже смотреть на него отказывалась.

— А папа сразу меня принял? — дрожащим голосом спросила я.

— Конечно! С рук тебя не спускал! Ты ж такая хорошенькая была. Так на него похожа. Как тебя не любить?

Брат притянул меня к себе за руку, я села на другую его коленку.

— А ты почувствовал разницу, когда в теле генерала оказался уже твой отец?

— Конечно! Это непередаваемый поток любви и тепла, которого мы с Викой раньше ни от кого не ощущали.

— А Люций вас не обижал?

— Нет. Да мы и виделись-то только за завтраком. Не всегда за ужином и по выходным. Был всегда довольно мил, участлив. Играл в футбол, тренировал в рукопашном бою и на полосе препятствий, иногда просто в игрушки играли и за жизнь разговаривали. Неплохой дядька, в общем.

— Значит, мама через полгода папе сдалась? — улыбнулась я.

— Да, как-то зашел утром с тобой на руках в его спальню, а они вместе спят, обнявшись. Мама открыла глаза, взяла тебя на руки, прижала к себе и, плача, просила прощения за то, что оставила на целых полгода. И обещала, что больше никогда так не поступит. С тех пор у нас все и хорошо.

А мне почему-то очень захотелось добавить: «Было…»