Наследница огненных льдов (СИ)

– Давай, только побыстрее, – сдалась я, поняв, что Эспин от меня не отстанет.

– Вот и замечательно. Давай кое-что проясним, кузина. На Полуночные острова ты одна не отправишься. Это не обсуждается. Может быть, в тамошнем морге тебе и позволят поучаствовать в процедуре опознания, но вот подписывать официальные документы ты пока ещё не имеешь права. К тому же я сомневаюсь, что у тебя внезапно обнаружатся организаторские способности, чтобы в кратчайший срок устроить переправку тела домой. Соболий остров – это тебе не Флесмер, каждый день пассажирские и транспортные суда туда не ходят. Как ты собралась в одиночку вывозить тело дяди Рудольфа домой?

Признаться честно, я не задумывалась об этом. На самом деле, я всецело рассчитывала на помощь губернатора, раз в телеграмме он сам пригласил меня посетить остров. Хотя, кажется, его приписка о переправке тела за счёт семьи говорила совсем о другом…

– Ладно, – признала я своё поражение. – Ты прав. Одна я не справлюсь. Но что собираешься предпринять ты?

– Уже предпринял, – откинувшись на спинку сидения, известил меня Эспин. – Вчера грузовая шхуна нашей компании покинула порт Флесмера. Но пока она обогнёт континент и войдёт в воды моря Обилия, мы с тобой успеем пару-тройку дней послоняться по Собольему острову и осмотреть все местные достопримечательности, если таковые там вообще есть. А потом мы вернёмся во Флесмер: ты, я и тело дяди Рудольфа в оцинкованном гробу. Да, ещё можешь взять с собой бутыль морской воды или кусок льда, как ты хотела.

– Для этого мне нужно попасть на побережье Студёного моря, – заметила я и с издёвкой добавила, – Значит, ты не против нанять для меня ледокол? В качестве свадебного подарка, а?

– Как приятно, что ты вспомнила о нашей с тобой свадьбе. Выходит, тебя больше не пугают мысли о предстоящем бракосочетании.

В этот момент мне ужасно захотелось выпустить Брума из сумки и вернуть ему вилку – пусть пощекочет Эспину нервы. Но я решила, что смогу справиться с проблемой сама, заявив:

– И не надейся. Свадьбы не будет. Я не выйду за того, кто подсылает ко мне шпионов.

– О чём ты? – искренне удивился Эспин, но я не стала отвечать и вместо этого продолжила словесное наступление:

– И становиться невесткой того, кто подстроил крушение дирижабля, я тоже не намерена. Ты и твой отец, вы просто потеряли человеческий облик, когда задумали во что бы то ни стало заполучить деньги дяди Руди. Вы спланировали катастрофу, и тот журналист, что отказался лететь, он узнал про это. Узнал, но промолчал, потому что вы запугали его, подкупили и заставили сбежать. Вы…

Осыпая Эспина всеми этими обвинениями, я рассчитывала увидеть в его глазах стыд или хотя бы услышать, как горячо он оправдывается. Но Эспин смотрел на меня как на идиотку и молчал ровно до того момента, пока я не запнулась, не зная какими словами ещё оскорбить и его, и дядю Густава.

– Кузина, в чём ты хочешь меня обвинить? – растерянно спросил он. – Думаешь, это я наслал на дирижабль туман, после которого он покрылся льдом и рухнул вниз?

– Не говори ерунды. Ты и дядя Густав, вы просто подкупили командира Толбота, и он оправил дирижабль в крутое пике на льды. А потом соврал всем, что дядя Руди сгорел, лишь бы никто не искал его. А ведь дирижабль явно не взорвался, он отлетел не на такое уж большое расстояние. И все, кто оставался на борту, могли бы спастись, но их считали мёртвыми и даже не пытались искать. Но дядя Руди почти дошёл до Тюленьего острова, и если бы не враньё Ялмара Толбота, которого вы подкупили, он был бы сейчас жив.

Поезд тронулся, и я по инерции соприкоснулась со спинкой сидения, после чего замолчала. Мне стало не по себе от собственных слов. Всего лишь одна фраза от уважаемого всеми командира о том, что дирижабль сгорел, и участь дяди Руди была решена. Одна маленькая ложь, и дядя Руди не смог вернуться домой. А ведь он был так близок к спасению, почти добрался до людей…

На глазах невольно навернулись слёзы. Я отвернулась к окну и опустила голову, не желая, чтобы Эспин видел меня расстроенной. А он поднялся с места и подсел ко мне, а после накрыл ладонью мою руку и тихим, без грамма ехидства голосом спросил:

– Шела, неужели ты думаешь, что я желал дяде Рудольфу смерти? Но ты же знаешь, что это не так.

Не так? Разве? Хотя, что-то такое Эспин уже говорил мне возле аэроклуба. А как болезненно он расставался на перроне с Сигни… Что ж, пожалуй, я сильно погорячилась, когда выдвинула ему столь серьёзные обвинения. Будь дядя Руди жив, сейчас Эспину не пришлось бы расставаться с Сигни, чтобы ехать со мной в Кваден. И жениться на мне его бы тоже никто не обязал. Выходит, смерть дяди Руди сковала Эспина по рукам и ногам не меньше, чем меня. Зато распахнула перед дядей Густавом окно безграничных возможностей.

– Твой отец… – хотела было сказать я, но Эспин тут же возразил:

– Я ничего об этом не знаю. А если бы знал, неужели думаешь, что не помешал бы?

Да, теперь верю. И всё же…

– Дядя Густав мог бы просто ничего тебе не говорить.