Наследница огненных льдов (СИ)

– Главным образом, на дирижабле. Пеший поход у нас занял всего десять дней – хорошие стояли погоды. А вот вы, майор, избрали самый сложный из всех возможных способов достижения оси мира – пеший поход аж от Квадена. Это просто невероятная история. Имейте в виду, я хочу о ней написать. С вас подробное интервью. А лучше – серия очерков.

– Пожалуйста, берите, как только вернёмся домой. Но пальму первенства я у вас уже не отберу.

– Вы – нет. А вот уважаемую Шелу теперь все будут знать, как первую женщину, покорившую ось мира. Ну, а вашего пса можно назвать первой собакой, побывавшей здесь. А теперь признавайтесь, что вас сподвигло бросить всё и кинуться нам на выручку? Разве авиация и флот не пытались нас искать?

Пришлось Мортену рассказать всё, что происходило после потери связи с "Флесмером". Про неудачную поисковую экспедицию, когда на лёд падали гидропланы, а другие летели им на выручку, забывая о поиске дирижабля. И, конечно же, рассказал он про командира Толбота и ту жуткую историю о каннибализме, что отныне прочно прицепилась к его имени.

– Вот ведь сукин сын, – не выдержал и ругнулся механик Юве, но быстро спохватился, – Простите, Шела, но этот гад столько крови из нас попил за время полёта. Просто феерический мерзавец. Я не удивлён этим историям про людоедство, правда. Бедный Хорген, а ведь Толбот его терпеть не мог. Он вообще нас всех терпеть не мог.

А когда Мортен сказал, что поисковая операция прекратилась только после заверений Толбота, что дирижабль взорвался и все, кто оставался на борту, погибли, над лагерем повисло тягостное молчание.

– Вот значит, как, – понуро произнёс дядя Руди, – мы подавали ему сигнал, взорвали целую бочку керосина, а он записал нас в покойники. Теперь я всё понимаю. Понимаю, девочка моя, почему ты отправилась в Кваден.

Пришлось рассказать, что в Кваден меня привёл ящик с телом моториста Тусвика, которого власти хотели выдать за дядю Руди. Настало время вернуть дяде его перстень и остановившиеся часы, которые он передал Тусвику, а заодно и откопанную из-под снега на развалинах дирижабля куртку. Дядя был тронут, что я нашла и сохранила его личные вещи. А вот трое хухморчиков, что уселись возле стола и внимали каждому моему слову, поспешили снова спросить:

– А Унч? Что с Унчем? Где Унч?

Мне требовалось время, чтобы обдумать ответ и рассказать про прибрежное селение на юге Тюленьего острова, где мы Унча и встретили.

– Он отправился домой, как и Брум когда-то. В общем, они с ним вместе отправились домой, я ведь и Брума уговорила поехать со мной.

Тут хухморчики затараторили на всех известных им языках, обсуждая столь неслыханную для них новость, и только дядя Руди смог прервать этот гвалт, заключив:

– Брум знает, что делает. Он обязательно доставит малыша Унча домой, я в нём не сомневаюсь.

И вот настала пора рассказать всю историю нашего с Мортеном путешествия, начиная от Квадена и заканчивая этим островом. Мортен тактично молчал, предоставив мне право сконструировать наиболее удобоваримую версию путешествия. И я начала рассказывать: про поезд, пароход, опознание, записку с радиочастотами, мою просьбу к Мортену помочь. А потом пришлось сочинять, как мы с ним преодолели непропуск на Собольем острове, нашли в Энфосе Зоркого, потом переплыли в Сульмар, получили от радиста с аэродрома перехваченное радиосообщение от экспедиции, после чего и отправились к чумовищу. Вся эта ложь звучала складно, пока я не обмолвилась о Тэйме и её собачьей упряжке. И начались неудобные вопросы. Где сейчас Тэйми? Почему не повела свою упряжку через льды, ведь на пути к оси мира не так много непроходимых торосов? Зачем мы тогда с Мортеном вообще её нанимали, если Мортен и сам прекрасно знает маршрут похода. И тут я сдалась, не в силах больше скрывать правду, которую рано или поздно дядя Руди всё равно узнает.

– Прости меня, – опустив голову, попросила я его. – Я не обо всём тебе рассказала. На самом деле, я не с Мортеном ехала в Кваден.

– Правда? – заинтересовался дядя Руди, – а с кем?

– Дядя Густав приставил ко мне Эспина. Мы должны были просто поучаствовать в опознании, сказать, что в том ящике лежишь ты, и вернуться домой. Но вскрылась ошибка и всё пошло не по плану. Эспин хотел уплыть домой и забрать меня, а я настояла, что нужно идти на север и спасать тебя. Он не хотел, а я обидела его словом, и он решил доказать мне, что способен на поступок. И мы пошли к непропуску вместе.

– Надо же, – улыбнулся дядя Руди, – Эспин пошёл с вами? Никогда бы не подумал. Он ведь тихий конторский паренёк. Вот это да, какой сюрприз. Ну и где теперь Эспин? Неужели вместе с Брумом и Унчем решил вернуться домой? И когда он повернул назад? Надеюсь, не на полпути?

Мортен молча наблюдал за мной, а я пыталась обдумать ответ, но на ум не приходило ничего кроме горькой правды.

– Он погиб. Прости, дядя Руди, я так виновата…

Сдержать слёзы не получилось, и я уткнулась лицом в колени, чтобы тихо разрыдаться у всех на глазах. Никто ничего не решился мне сказать. Только ладонь заботливо опустилась мне на спину, а над ухом прозвучало дядино: