Наследница по кривой (СИ)

И всё же странное сходство между Викторией и Елизаветой Георгиевной Шубиной существовало, и объяснить это сходство мог только один человек, единственный оставшийся в живых член этой странной «развесёлой» семейки, где все всё знают, но скрывают это друг от друга и делают вид, что никто ничего не знает.

Кира схватила телефонную трубку с аппарата, набрала номер и долго слушала длинные одинокие гудки, тянущиеся через пол-Москвы.

— Слушаю, — наконец раздался в трубке сонный, низкий мужской голос.

— Здравствуйте, Дмитрий Викторович! — очень радостно и очень бодро произнесла Кира. — Можно я к вам сейчас приеду в гости?

Наступила пауза.

— Кира Дмитриевна, это вы? — недовольно спросил пожилой мужчина, всё ещё надеясь, что ночной звонок просто ошибка номером. Сейчас он положит трубку, и будет досматривать чудесный сон: где все дорогие ему люди живы, и они все вместе живут в красивом загородном доме, где у Лизоньки и сына счастливые лица, а внучка держит на руках маленького мальчика — главного человека их большой дружной семьи. В его сне не было места этой чужой кареглазой женщине, но голос её почему-то назойливо лез в уши и не давал ему спать.

— Вы уже, наверно, жалеете о своём разрешении звонить вам в любое время? — ответила Кира вопросом на вопрос, чего раньше никогда не делала, считая это не вежливым.

— Но вы же на даче, — Дмитрий Викторович посмотрел на определитель номера и потряс головой. — Или уже нет?

— Я давно в Москве.

— И опять в Лизонькиной квартире! — мужчина недовольно крякнул и окончательно проснулся — спать эту ночь ему видно уже не придётся, а всё так хорошо начиналось. — Вам же советовали несколько дней быть предельно осторожной, держаться подальше от этой квартиры, пока моя служба безопасности не выяснит все обстоятельства нападения на вас, но, как видно, вы предпочитаете не слушать умных советов и жить по своим правилам.

— Хорошо, я буду осторожной, изменюсь до неузнаваемости, и буду пользоваться исключительно чёрным ходом, но поверьте — сейчас это не главное!

— У вас опять что-то случилось?

— У меня?! — Кира фыркнула, ощетинилась колючками и мстительно прошипела: — У меня как раз всё замечательно: я нашла себе работу, приобрела чудесную чистокровную лошадь, и на день рождение мне подарили шикарный автомобиль! Фраза «что-то случилось» скорее подходит к вашей семье — это в ней что-то случилось и очень давно! Четырнадцать лет назад! Или вы узнали о случившемся гораздо позже? Но мне почему-то кажется, Дмитрий Викторович, что вы уже давно в курсе поразительного сходства моей дочери Виктории и вашей драгоценной Лизоньки.

Мужчина на другом конце телефонного провода протяжно вздохнул и взялся рукой за сердце.

— Вы смотрели альбом с фотографиями Лизы?

— Да!

— И до утра подождать с выяснениями вы, конечно, не можете?

— Не могу.

— Ну, что ж, раз так получилось… Я скоро приеду.

— Нет, Дмитрий Викторович, если можно, я приеду сама. Мне так удобнее.

— Как хотите, — пожал плечами пожилой мужчина, смиряясь с обстоятельствами. — Вольному воля…

Эта женщина снова начала его раздражать. Он долго не мог понять, почему один только вид её действует на него, как красная тряпка на быка, а вот теперь, сидя в кровати среди ночи с зажатым в руке телефоном, догадался: Кира Дмитриевна Чичерина ему не подчинялась — она вообще никому не подчинялась! Она не зависела от него и его денег и делала всё что хотела, не считаясь с условностями и принятыми нормами поведения. И это неподчинение выводило его из себя! Ведь он привык всё и всех контролировать, за всех всё решать!

— Говорите адрес, Дмитрий Викторович.

— Адрес вы знаете. Я живу в квартире Лизонькиных родителей в высотке на Краснопресненской набережной.

38 Воскресенье

38 Воскресенье

Со сжатыми губами и нахмуренными бровями Кира сосредоточенно вела машину, забывая включать поворотники и срываясь с места ещё на красный сигнал светофора. Гремучая смесь из злости, сомнений, беспомощной неотвратимости и какого-то животного страха гнала машину вперёд и вперёд.

Но, видимо чувствуя свою вину, Судьба на этот раз сжалилась над Кирой, убрав с её дороги не только гаишников, но и лихачей, и неопытных водителей.

Когда молочно-белый «Ягуар», тяжело поводя розово-перламутровыми боками, застыл у дома на Краснопресненской набережной, Кира не сразу вышла из машины. Она выключила мотор и ещё какое-то время сидела в пахнущей новизной и кожей тишине, не решаясь расстаться с иллюзией «точки возврата» — ещё можно вернуться назад, всё отложить, переиграть…

Зачем она сюда приехала?

Сейчас она уже сомневалась в правильности своего поступка, увидев фотографии и поддавшись эмоциям, Кира начала поиски правды и вот теперь стояла перед сложным выбором: «знать или не знать горькую убийственную правду?». Может, надо было положить альбом с фотографиями на место в комод, повернуть ключ и забыть о странном, невозможном сходстве двух совершенно чужих и незнакомых друг другу женщин. Но одно дело пребывать в беспечном неведенье или сомневаться в чём-то, и совсем другое дело знать, имея на руках неоспоримые факты…