Наследница Роксоланы

Айрат Севийорум Наследница Роксоланы Исторический роман

1

Султан Сулейман Великолепный возлежал на смертном одре. Жизнь уходила медленно, по секундам, он мог чувствовать, как с каждым мгновением его дыхание становится реже, кровь стынет в жилах, а члены отвердевают. Притупились чувства, даже боль в ноге, которая мучила его все последние годы и буквально сводила с ума, – и та практически сошла на нет. Казалось, что постепенно его окутывает тончайшая пелена. Однако мысли оставались ясными, а разум – незамутненным.

Сулейман не испытывал страха. Ведь он умирал только физически, а что такое телесная смерть в сравнении с душевными страданиями? В духовном смысле он умер еще восемь лет назад вместе со своей Хюррем, той, ради которой, как он сам неоднократно признавался, и пришел на эту грешную землю, для которой дышал, на которую молился, во имя любви к которой был готов на любые поступки – как на милостивые, так и на жестокие. Конечно, он слышал, как в Топкапы и за его пределами ее называют ведьмой, до него доходили слухи, что проклятая роксоланка просто-напросто околдовала его и использует в своих целях, что ее главная цель – извести султана и прибрать власть к своим рукам. Более того, он видел и откровенную ненависть, с которой к его избраннице относились обитатели дворца, его мать валиде Айше Хафса, сестра Хатидже-султан, мать его наследника Мустафы Махидевран, великий визирь и по совместительству верный слуга и друг Ибрагим-паша… Однако все это его не смущало. В его душу ни разу не закрадывалось даже малейшее подозрение в преданности своей хасеки. Впоследствии эти нелепые разговоры стали и вовсе его забавлять и одновременно раздражать. О Аллах, неужели им не приходило в голову, что, обвиняя Хюррем, они тем самым сомневаются в нем, своем Повелителе? Более того, наносят ему невиданное оскорбление? Да, поначалу всеобщая ненависть была вполне объяснима: люди попросту завидовали, ведь ей, обреченной стать рабыней, прислужницей, вдруг удалось достичь небывалых высот! Вдруг… Разве вдруг? Женщин (да и мужчин) с таким живым и незаурядным умом, как у Хюррем, он не встречал. С возрастом ее красота поблекла, но ведь все мы подвластны времени, и прожитые годы оставляют свою печать на лице каждого из нас. И тем удивительнее, что люди, несмотря ни на что, продолжали называть ее колдуньей и искать в ней источник всех бед и несчастий султанской семьи и всей империи. А ведь она создала благотворительный фонд, собирала средства на строительство мечети, медресе, больниц, имаретов, но люди этой ее деятельности словно не замечали. Да, верно, плохое бросается в глаза, обвинять, бросить в человека камень, опорочить, покрыть имя позором легко… Даже после смерти Хюррем народ называл ее источником несчастий – от дурной славы не так просто избавиться. Ну и пусть, она сама давно с этим смирилась. Главное, что они всю жизнь любили друг друга, жили друг для друга, дышали друг другом, стали одним существом, и вот уже близок час, когда они вновь будут вместе, теперь уже в вечности.

«О, Хюррем! Моя единственная, несравненная хасеки! Без тебя в моей душе навеки поселился холод, солнце скрылось, небо заволокли черные тучи, и никогда, никогда не будет мне просвета! Тебя давно нет, но любовь моя становится с каждым днем еще сильней, и тоска, невыносимая, раздирающая, сжимает мое сердце и не дает мне покоя. Покой я обрету только с тобой. Больше всего на свете я мечтаю увидеть тебя, взглянуть в твои глубокие, понимающие глаза, дотронуться до белоснежной руки, прикоснуться губами к нежным губам… Ты давала мне силу, была моим источником, способным в любой момент воскресить меня, возродить к жизни. Мне не хватает тебя, слезы льются, словно реки, огромные, бурные реки, и нет им преграды, ничто не остановит этого невообразимого течения, сметающего все на своем пути… Только верою в то, что и мой путь скоро оборвется, я пока что еще жив», – так в мыслях он обращался к своей Хюррем. И сейчас, когда веки его смыкались, он видел перед собой ее, ее глаза. В какой-то момент он пожалел, что рядом с ним сейчас нет его детей – любимой дочери Михримах и единственного оставшегося в живых сына Селима, наследника, который после него взойдет на трон, – ведь они оба очень похожи на мать. И у Михримах, и у Селима такой же взгляд, как у нее, а ему бы так хотелось в последний раз увидеть взгляд своей хасеки… Впрочем, эта мысль лишь промелькнула, а потом тени соединились вокруг него, и ему показалось, что он падает в пропасть и одновременно возносится на небеса… И последнее, едва различимое движение уже побелевших уст: «Хюррем…»

2