Наследница Роксоланы

Уф, кажется, пронеслась тучка, смотритель гарема не узнал ее, не подозвал, не стал расспрашивать. Ей ведь никак нельзя, чтобы ее заподозрили. Благополучие и безопасность, да что там – самая жизнь ее семьи держится на волоске, на надежде, что она останется безымянной и неузнанной, девочкой-прислужницей Энгин-бея, который ее прислал с поручением и с особым товаром для Адак-ханум.

Тайным, стыдным товаром. Который передать следовало наедине, в надежном месте, не глядя в глаза и произнеся особый хадис: «Молчание означает сообразительность и упование на Аллаха, но молчаливых мало».

Сказать так следовало не для наставления души Адак-ханум на путь истинный, а чтобы подтвердить ей, что товар действительно доставлен от Энгин-бея и на прежних условиях.

Бал, несмотря на все, и вправду сделалось любопытно, каким же образом Ламии добыл секрет Адак-ханум и сколько ему пришлось заплатить за него и за вино в бурдюке. Том самом бурдюке, который ей удалось пронести во дворец, обвязав вокруг груди. К счастью, действительно пока еще совсем плоской.

– Или на талии можно… – говорил Джанбек вчера, еще в прошлой жизни. – Они тебя на входе в гарем наверняка только между ног ощупают, грудь и талию трогать не будут. Если не повезет, могут чадру заставить поднять. Это будет плохо, если кто узнает, или родинку твою запомнит. Ты ее прикрой волосами получше. Эх, если бы не эти проверки, я бы сам, конечно, пошел…

Тут он снова покраснел. При мысли не о проверках, а о том, что идти ему пришлось бы в женском платье…

* * *

Ей повезло.

Ощупать ее ощупали (Джанбал поморщилась при воспоминании о ловких, проворных, равнодушных пальцах евнуха на своем теле), но лицо показывать не заставили, махнули – проходи.

Джанбал шла по коридору вслед за Айше и опять, в тысячный раз, проверяла в голове их с Джанбеком план с самого начала.

– Во второй половине ночи плот привяжем в том месте, где труба в реку выходит. Там кустик есть такой приметный, умудрился же под стеной вырасти, а земли-то всего с палец. Ветки у него необычно изогнуты – похоже на арабскую букву «саад». – Бек нарисовал букву в воздухе, улыбнулся, пожал плечами…

Бал привязала плотик к корешку куста у подножия дворцовой стены, между камнем и водой. Ночь была темная, безлунная, холодная, она поцарапала палец о ветки, пока искала корень. Он был у самой воды, веревки не будет видно сверху. Это хорошо.

Бал завязала свой любимый крепкий узел, Ламии их лет в шесть научил вязать настоящие лодочные узлы – держат крепко, а потянешь особым образом, под углом, и развяжутся тут же.

Прохлада пробиралась под ее одежду, трогала кожу невесомыми ледяными пальцами, Джанбал ежилась в лодке. Надо было вести ее по течению очень-очень тихо, так чтобы ничего не скрипнуло и вода под веслом не плеснула. По стене прошел стражник – Бал замерла, даже дыхание задержала. Стражник остановился почти прямо над ней, свет факела желтым облачком дрожал над стеной. Постоял несколько мгновений, наверное, смотрел на звезды. Вздохнул тяжело, пошел дальше.

Глупо, но в этот миг Джанбал его пожалела даже. Отчего-то подумалось, что он, наверно, влюблен без взаимности, очень страдает, а жалованье небольшое, подарков красавице много не купишь, чтобы щедростью и настойчивостью ее увлечь… Тут же сама себе улыбнулась: ведь и не видела человека, а уже целую жизнь ему придумала.

А вот если б стражник ее увидел, уж он бы ей точно придумал. Хотя пока еще она свободна – прыгнула бы с лодки и уплыла на другую сторону, поищите ее в ночи!

Без плеска маленькая лодочка отошла от стены, заскользила вниз по реке.

– Вот под тем мостом лодку спрячем, видишь, кусты на той стороне как будто сплошной стеной встают? Между ними есть протока, узкая, скрытая. Если присесть, то можно лодку туда завести. Раздеться, свою одежду в лодке оставить, а ту смену, в которой во дворец идти, – над головой держать, когда поплывешь.

Джанбал попрыгала, растирая себя руками. Вода оказалась не такой холодной, как пронзительный ночной воздух. Пробежала вокруг куста несколько раз, чтобы разогреться и обсохнуть. Оделась в женское – платье, шальвары, платок. Все скромное, но чистое, красивое и почти новое, как и положено служанке, которой представилась возможность отличиться перед хозяином и исполнить его поручение во дворце. А заодно послужить внучке великого султана, пусть даже и находящейся под арестом.