Наследница Шахерезады

– Там же, где и я – на стуле стояла, – успокоила я подружку. – Помнишь, в кафе случилась массовая свалка с мордобоем и больше всех пострадал какой-то тип в одеяле? Я ведь ясно видела, что его свалил наш преступник. Я еще удивилась: надо же, такой мелкий, а завалил парня крупнее себя!

– Погоди, так ведь это был…

Ирка не договорила, медленно-медленно повернула голову танковой башней и тяжелым взглядом уставилась на Юру.

– Ну да, – кивнула я, от души наслаждаясь моментом. – Позвольте представить – это наш преступник!

Юра, надо отдать ему должное, не заверещал протестующе, не подскочил на стуле, даже в лице не изменился.

– Как же ты догадалась, что это он? – спросила Ирка, обиженно надуваясь и краснея, как воздушный шар. – И когда ты об этом догадалась? Почему мне не сказала?

– Да не успела я тебе сказать, меня уже в самолете осенило, – объяснила я. – Понимаешь, до вылета так называемый Юра выглядел шатеном с зализанными волосами, но это была ненадежная маскировка на скорую руку: думаю, он просто намочил и пригладил свои русые вихры. А потом они высохли и стали намного светлее, и очки конспиратор в полете снял, а самое главное – пока спал, размазал родинку, которую нарисовал для пущего сходства с тем парнем, под видом которого вылетел в Краснодар! И тогда я узнала в нем давешнего мужичка-дурачка!

– Того самого, в ушанке и тулупе? – Ирка пытливо уставилась на Юру, явно примеряя на него незатейливый зимний наряд крепостного крестьянина.

– Ага! Я тоже вспомнила про тулуп, и тут меня снова осенило: я сообразила, что именно этот старорусский зипун использовала в качестве подушки спящая немецкая уборщица!

– Ну да, конечно, после этого уже нетрудно было восстановить всю картину преступления целиком, – снисходительно заметила Ирка, несколько обидев этим меня как Шерлока.

Сама-то она почему-то никаких таких картин не восстановила!

Я задавила в себе нескромный порыв к предосудительному хвастовству и призналась:

– У меня еще остались мелкие вопросы. Например, с какой целью лже-Юра завалил того верзилу в пледе?

– Просто для удовольствия? – предположил Лазарчук, которому всегда в радость вульгарно почесать кулаки.

Он постоянно ходит в боксерский клуб и дерется там с такими же некультурными питекантропами.

– Дура ты, – усмехнувшись, с притворным сожалением молвил вдруг тот, кого мы с Иркой уже привыкли называть Юрой. – Не уложи я этого верзилу, не улетела бы ты домой. Это же был полицейский, и он чертовски подозрительно к тебе присматривался!

– Ах, как я его понимаю! – в режиме «реплика в сторону» пробормотал ехидна Лазарчук.

– Не знаю, чем я могла вызвать повышенный интерес у полиции?! – с достоинством заметила я.

– Да, чем еще? – запальчиво поддержала меня подружка.

– Чем вообще! – с еще бо́льшим достоинством поправила ее я. – И кто бы говорил о полицейском интересе – настоящий преступник! Не хочешь ли чистосердечно рассказать о ценном грузе, из-за которого ты пошел на двойное убийство?

– Да, да, что это такое, твой груз? – не утаила любопытства Ирка.

– А вот этого вам, дамы, знать не нужно! – заявил дотоле помалкивавший Невозмутимый.

– То есть как это?! – возмутилась я.

– Меньше знаешь – крепче спишь, причем не на нарах! – сказал Помятый, звучно хлопнув в ладоши.

Он встал со стула, раскинул руки в стороны и пошел на нас с Иркой, точно птичница, выгоняющая гусей. Не хватало только возгласа: «Кыш, кыш, пернатые!»

– Ирка, да они сговорились! – догадалась я. – Гадский Юра окажет содействие следствию и получит послабление, а мы с тобой так и не узнаем, ради чего был весь этот цирк!

Сказать, что я почувствовала себя бессовестно обманутой, – ничего не сказать!

– И ты, Серега! – Я обожгла раскаленным благородной яростью взглядом предателя Лазарчука.

Он молча развел руками, в результате чего образовал фигуру, конгруэнтную изгоняющему нас Помятому, что обидело меня еще сильнее.

Но не драться же с двумя мужиками, один из которых к тому же боксер?!

– Пойдем отсюда, подруга! – гордо вздернув нос, сказала Ирка. – Эти люди еще пожалеют, что обошлись с нами таким подлым образом!

– Пожалеют! – повторила я и приняла протянутую подругой руку.

За спинами Лазарчука и Помятого весело подпрыгивал на стуле фальшивый Юра. Мне даже показалось, что он показывает нам язык, хотя я могла ошибиться – набежавшие на глаза слезы детской обиды ухудшили мое и без того неважное зрение.

Дружно, как слаженная пара в фигурном катании, мы с подругой развернулись и гордо выкатились за дверь.

25 января, 02.15

– Я думаю, это была какая-то революционная техническая штучка! – жарко зашептала Ирка сразу за порогом. – Сверхсекретный микрочип или что-то в этом роде!

– Или бациллы какой-нибудь страшной болезни в клеевом растворе на почтовой марке, – озвучила я собственную версию. – Юра мог незаметно прилепить ее на страничку моего паспорта, там полно разномастных наклеек с визами.

Ирка отодвинулась и покосилась на меня с подозрением:

– А ты хорошо себя чувствуешь?