Наследница шовинистов де Мармонтель

Малая гостиная была выполнена в зеленом цвете и золоте. Небольшие диваны, изысканные ковры на полу и золото кругом. Для нас растопили камин, возле которого стояла небольшая елочка – главную елку установили в главной зале замка де Мармонтель. Брат усадил меня на диван возле камина. Медленно помещение наполнилось людьми – пришли гости, с которыми прилетел брат – доктор Годар и мадам Прежан, оба они оказались друзьями этого дома, как за обедом рассказал брат. Мою вторую маму после обеда увезли в ее комнату. Естественно, вместе с гостями в зале появился Эврард. Он, как и все, был в вечернем костюме. Черный ворон, как тот ворон, что каркал на подоконнике моей родной квартиры в Кингисеппе. Мадам Ноелла заходила и ко мне до обеда – велела надеть этот нежно-розовый костюм, в котором я сейчас. Длинные брючины скрывают перебинтованную ногу.

День был очень длинным. Бесконечным. Я сотню раз звонила конюху Жерому, все спрашивала и спрашивала, что там с Монархом. Коню зашили голову и наложили повязку, он был под наркозом, но Жером обещал, что все будет хорошо. Я очень надеюсь на это.

Мне удалось обмануть мою маму – она поверила в историю, которую выдумала для нее. Потом я сфотографировалась для нее в этом наряде, чтобы она окончательно успокоилась. А еще перед обедом отправила фотографии большой елки. Честно говоря, елка волнует меня меньше всего. Временно все остальные проблемы и беды перекрыло беспокойство о бедном Монархе и пока я сама не увижу, как он живой и здоровый скачет по дороге, как стоит в том стойле – не смогу успокоиться.

Как только гости оказались в зале и расселись по местам (де Даммартен выбрал самое дальнее ото всех, и слава Богу), несколько девушек и молодых людей внесли подносы с угощениями и кофе. Я отказалась ото всего – в меня и обед не влез, а сейчас, под взглядом Эврарда, язык и вовсе был готов отвалиться. Но мой брат не обращал ни на кого внимания. Ему мадам Ноелла принесла какой-то сверток. Сама экономка была в белых перчатках, такие же перчатки надел и брат, и только после этого взял у нее сверток. Он сел рядом со мной на диванчик – мы с ним легко поместились, и положил сверток к себе на колени. Тут же у меня перед носом материализовались еще одни белые перчатки – их мне подала мадам Ноелла.

– Наденьте, мадмуазель, – сказала она совсем другим тоном, не тем, как обычно со мной говорила наедине. Сейчас, при брате, экономка обращалась ко мне, как королеве. Так и ждала, что еще и книксен совершит.

Я послушалась и натянула перчатки на руки. Теперь брат погладил сверток у себя на коленях и торжественно произнес:

– Моя дорогая Лулу! Мое сердце! Ты, моя сестра и невеста, наконец-то дома. Я очень хочу, чтобы еще до свадьбы ты познакомилась с историей нашего рода. Разумеется, – брат опустил ладонь на мое колено, – за один вечер всего тебе не узнать, но сегодня я познакомлю тебя с одной очень примечательной персоной фамилии де Мармонтель. Я уверен, дорогие гости, вам это тоже будет очень интересно послушать.

Пока Валентин произносил эту торжественную речь, работники замка зажгли свечи в канделябрах и потушили верхний свет – теперь вся гостиная погрузилась в полутьму. Сосредоточение основного света было возле нас с братом – таким образом мы оказались на сцене.

– Меня, твоего брата и жениха, назвали в честь этого великого человека, ведшего поистине интересный образ жизни. Его имя – Валентин-Базиль де Мармонтель. Слушай меня внимательно, Лулу. Он наш с тобой предок и все лучшее, что мы имеем – имеем от него. Скоро ты в этом убедишься. Здесь, в этом свертке – его дневник. Каждый вечер я буду зачитывать тебе самые интересные главы из него, чтобы ты могла быстрее осознать свою истинную сущность и призвание. Что ж, дамы и господа, вечер будет весьма интимным, – брат обратился к присутствующим, – я предлагаю вам остаться до самого конца и дослушать все, каждое слово, которое будет зачитано из сегодняшней главы. Если кто-то не готов к этому – у вас есть возможность покинуть нас прямо сейчас.

В помещении повисла тишина. Никто не встал и не ушел. Даже Эврард – он, по всей видимости, решил уничтожить меня страхом, наводимым своим присутствием. Он просчитался – рядом с братом мне было уже не так страшно.

Не получив возражений, Валентин развернул сверток и отдал бумагу мадам Ноелле – на коленях брата осталась лежать тетрадь в древнем кожаном переплете. Тетрадь была больше похожа на книгу, настолько массивной была ее обложка. Маленьким ключом, который был в кармане пиджака моего брата, он открыл замочек на тетради и раскрыл ее. Я увидела пожелтевшие листы и большое количество текста на них. Почерк был потрясающе ровным – сегодня, пожалуй, так может отпечатать буквы только компьютер или очень талантливый художник.

– Прикоснись к этим страницам, сестренка, – Валентин понизил голос, – это наша с тобой история. В ней частичка нас. Меня и тебя. Все хорошее и все испорченное, что было в нашем предке – теперь бурлит в наших жилах.