Наследница (СИ)

— Подожди же, детка, — со смехом отстранилась мама. — У меня есть для тебя сюрприз!

— Не надо, — тут же отказалась Ясмин. После виновато исправилась: — Приятный?

Вместо ответа из-за белой двери в белизне медицинской сорочки к ней навстречу выплыла номер Семнадцать. Юная Ли имела салатовый оттенок кожи и рожки-веточки, проглядывающие из высокого пучка. Глаза у неё влажно блестели.

— Приветствую мастера Белого цветка, — она пыталась сказать это с присущим Варде достоинством, но голос у неё сорвался и она почему-то бросилась перед Ясмин на колени. Онемевшая от шока Ясмин взялась ее приподнимать, а после обхватила всю ее тонкую, как молодое деревце фигурку и прижала к груди.

— Ох, Ли, я не надеялась увидеть тебя в порядке. Прости меня, прости меня за все.

— За что? — ее голос остался прежним — высокий и звонкий, он звучал колокольчиком.

— Что не защитила, — серьёзно сказала Ясмин. — Взрослые должны заботиться о младших, а я знала, что тебя послали умирать, но не смогла остановить это. Ты ведь… помнишь, как…

Помнишь, как умерла?

Ли помнила, но почему-то солгала. Ясмин интуитивно чувствовала слабые волны ее эмоций. Тёплый розовый — к ней, золотой — к ее матери, холодный и темный к Хрисанфу, который слабо угадывался в ее мыслях, когда она думала о смерти.

— Не помню, мастер, наверное, я умерла во сне. Или не совсем умерла… Зато я теперь зелёная, прямо, как первые березовые листочки, красиво, правда? — Ясмин сначала содрогнулась, после стоически кивнула. — Мастер Гербе смогла меня починить.

— Вылечить, — автоматически поправила Ясмин. — Нельзя говорит о себе, как о вещи.

Ли весело пожала плечами и снова полезла обниматься, доверчивая и ласковая, как котик.

Ясмин уложила ее голову себе на колени и посмотрела на мать:

— Что происходит, мам? — мама все ещё обнимала ее за плечи и со стороны они наверняка походили на трех граций, присевших в тени деревьев отдохнуть.

Мама внимательно рассматривала ее, словно пыталась не столько увидеть, сколько разгадать. Ясмин даже засмеялась и поторопила:

— Ну! Глава Астер действительно умер?

— Конечно, — мама удивилась и снова взяла ее лицо в чашу ладоней, пристально вглядываясь в ее лицо. — Глава Астер мёртв, и убил его вовсе не Зеф, ты ведь понимаешь?

— Не понимаю, — тут же вставила Ясмин, с беспокойством глядя на мать. — А кто убил? И зачем?

Мама спокойно улыбнулась, разглаживая пальцами собравшийся в маску скорби лоб Ясмин.

— Он дал слово, что позаботиться о Ясмине, даст ей кров, имя и статус, и никогда не причинит вреда, и я поверила ему. Он никогда не лгал мне, даже в мелочах. Вместо этого он использовал ее, как средство мести Примулу. Его сердце не дрогнуло, хотя она была ненамного старше Айрис, которую он баловал и любил. Я не взяла с него кровную клятву, и он воспользовался этим. Взамен, он тоже не взял с меня клятвы, и этим я тоже воспользовалась.

— Ты его убила? — с немыслимым удивлением спросила Ясмин.

Мама кивнула с застывшей улыбкой:

— Он бы умер в любом случае. Много лет назад, мастер Файон взял с Зефа клятву о выполнений трех его приказов в обмен на жизнь Древотока, и тот согласился. У него уже родилась Ия, и ты знаешь, как сильно он любит ее. Изначально милость жизни была дарована только главной ветви Бересклета, а Древоток и Катх подлежали уничтожению, поэтому я его не винила. Первым приказом Зефу было найти наиболее одаренную девочку в Бересклете, вторым лишить Абаля оружия, а третьим — убить главу Бересклета. Невыполненная клятва уничтожила бы его в любом случае, так что когда Абаль сохранил свой дар, Зеф пришёл ко мне и рассказал обо всем. С самого начала. — голос матери тёк спокойным ручьём, словно она рассказывала сказку на ночь.

Ясмин слушала и обманывалась спокойствием ее голоса. Вот только она помнила, каково быть пустой. Кишкой, в которой бултыхается воздух. Они хотели сделать Абаля таким?

— Дядя пытался лишить Абаля дара?

— Конечно, но никто из нас не знал, что… он такое. Никому из нас не приходило в голову, что Примул сделает такое с собственным сыном. Впрочем, как видишь, мне не приходило в голову, что мой муж поступит так с моей дочерью.

Ли задремала. Во сне ее лицо разгладилось, а кожа приобрела более густой цвет. Ясмин переложила ее на кушетку и подивилось, насколько легкой та была. Или тому, насколько сильной она стала. В России она не поднимала ничего тяжелее кастрюли с супом.

В дверь просунулась встрепанная голова Мечтателя.

— Мам, гости беснуются, требуют выдать им сестрицу.

— Мастер Абаль? — мама остро взглянула на Калоха, а Ясмин растерянно застыла у кушетки.

— Венценосный помалкивает, но ведь он всегда такой. Терпит-терпит, а после атакует без предварительных реверансов.

Калох язвил, на его лице застыла нарочитая смешливость, но веселым он не выглядел. Он выглядел… плохо. Он был голосом богов, а теперь снова стал просто Калохом — мальчиком с оружием второго порядка из падшего тотема. Марионеткой с отрезанными нитями.