Наследница сокровищ Третьего рейха

– Я боялась, что ты меня бросишь, боялась, что ты мне запретишь иметь детей.

– Мне не нужны дети без тебя, – со слезами на глазах, сказал Саидакмал.

– Не говори так любимый. Теперь уже поздно. Береги его и себя. Помни свою Барно… И если можешь, прости, – сказав, закрыла свои глаза и отвернулась.

Саидакмал, осторожно взяв своими ладонями за ее лицо, рыдая, повернул ее обратно,

– За, что? За, что…

– За то, что я тебя оставляю одного с младенцем на руках. За то, что не смогла сполна сделать твою жизнь счастливой. За то, что не пришлось прожить так, как ты хотел, вместе, долгую и счастливую жизнь.

– Не говори так родная, не говори. Аллах не может быть так жесток и несправедлив. Не может…

– Не вини Всевышнего, это грех. С одной смертью жизнь не заканчивается. Я буду жить в теле нашего ребенка и в твоем сердце. Ты береги его и дай ему то тепло и ту любовь, которую не успел дать мне.

Тут начались схватки, и врачи попросили Саидакмала выйти из комнаты. Боли Барно были ужасные. Хотя она и пыталась их терпеть, чтобы не страдал Саидакмал, но иногда и она не могла выдерживать эти муки, и неистово кричала. Когда ребенок появился, у нее открылось сильное кровотечение, которое врачи не могли остановить. Успев отрезать пуповину, и как только все услышали крик ребенка, в комнате воцарилась тишина. Саидакмал быстро вбежал в комнату, было уже все кончено. Медсестра, укутав его ребенка в простыню, в слезах прижимала к своей груди. А Барно, с открытыми глазами глядя куда-то вдаль, лежала бездыханно. Врач, подойдя к ней, опустила ее веки.

– Воистину, она до последнего держалась, пока родится ребенок. И только успев родить и услышав его голос, издала последний издох.

На следующий день, похоронив жену, Саидакмал с помощью Хазраткула свою дочку устроил в дом малютки при интернате. По просьбе жены, если родится дочь, назвал ее Мехрибану, а фамилию ей дали Ходжаева, так как Саидакмал не хотел, чтобы она страдала, как он.

Когда возраст Мехрибану позволил определить ее в интернат, Хазраткул тут же ее туда зачислил. Шли годы, Мехрибану росла, а Саидакмал всегда был рядом с ней. Но никто кроме названного брата Хазраткула не знал, что она его дочь. Саидакмал души не чаял в ней, все, что ему удавалась заработать для нее, передавал Хазраткулу. Мехрибану тоже любила Саидакмала. Часто ему говорила о том, что если бы был у нее отец, очень хотела бы, чтобы он был похож на него. Самые трудные дни для Мехрибану были родительские дни, когда большинство детей уходили на встречу с ними, а она, спрятавшись за китайской розой, в слезах наблюдала за ними в окно.

В такие минуты, словно чувствуя где она, Саидакмал с подарком подходил к ней. Увидев его, она с радостным криком,

– Дядя Саидакмал, дядя Саидакмал, – подбежав, и крепко его обняла, и целуя его в щеки, говорила, – Как бы я хотела, чтобы вы были моим папой.

Но однажды, в такой же родительский день, когда Мехрибану перешла в шестой класс, Саидакмал не пришел к ней. Подумав о том, что такое не может быть и, испугавшись за него, сама пошла к нему. После смерти жены, Саидакмал, по просьбе Хазраткула перебрался в комнату, которую он ему выделил. И вот, когда Мехрибану вошла к нему, он еще лежал в постели. Она, подбежала к нему, и крепко его обняв,

– Я ждала вас, ждала. А вы еще не шли, не шли. Испугавшись, вот сама пришла к вам, дядя Саидакмал, – улыбаясь, сказала.

Еле-еле сдерживая себя, Саидакмал сел на кровать.

– Сейчас дочка, я немного приду в себя, сейчас,

– Вы, что, заболели?

– Нет, нет, все в порядке. Я немного устал, – пытался ее утешить Саидакмал. И тут же ей протягивая какой-то сверток, – я вот, доченька, кое-что купил для тебя. Когда пойдешь обратно, возьми с собой.

– А, что там? – По-детски сгорая от любопытства, развернула сверток. И увидела аккуратно сложенное платьице, – это мне? – Радостно спросила у него.

– Да, Бану, тебе родная, тебе. Я сейчас, – сказав, он, отвернувшись, потянулся за своими штанами. И не заметил, как Мехрибану, скинула с себя надетое на ней платье, чтобы примерить новое.

В это время, дверь комнаты Саидакмала открылась и к ним вошла завуч по воспитательной части Хусаинова. От увиденного в ужасе заорала. На кровати в трусах полуголый сидел дворник, а рядом, так же без платья, сидела воспитанница Ходжаева. На ее крики сбежались рядом находившиеся родители детей и воспитатели. Увидев ту же картину, что и она, не разобравшись, влетели в комнату стали жестоко, избивать Саидакмала. А Хусаинова побежала вызывать милицию.

Когда милиция приехала, Саидакмал лежал на полу без сознания. Выслушав воспитателей и родителей детей, составили протокол, и взяв у всех очевидцев объяснительные, они забрали Саидакмала в отделение.

Все попытки Хазраткула освободить своего подчиненного, были тщетны. Никакие его доводы не могли противостоять доводам очевидцев. А правду ему запретил говорить Саидакмал.

– Почему ты мне позволяешь рассказать им правду, – возмущался он вовремя свидания с ним.