Наследница сокровищ Третьего рейха

– Хазраткул ака, поймите. Я не хочу, чтобы и она отвечала за своего деда. Не хочу обрекать ее жизнь мукам, которые пришлось мне претерпеть. Прошу вас, поймите меня.

– Но тогда тебя посадят. И по этой статье за решеткой тебя не погладят по головке. Тебе ли это не знать? – В сердцах сказал Хазраткул.

– Возможно и так. Мою судьбу уже не изменить и не подправить. За то, моя дочь, надеюсь, будет счастливой. Хазраткул ака, там, в комнате, в шкатулке под кроватью находятся мои сбережения. Прошу вас, заклинаю, используйте их и дайте достойное образование моей дочери. Пообещайте мне это.

Понимая бессмысленность убеждений, Хазраткул дал ему обещание в том, чтобы не случилось, он Мехрибану поможет поступить в самый лучший ВУЗ, какой есть в стране.

– Спасибо вам Хазраткул ака. За меня не беспокойтесь, я верю, справедливость рано или поздно должна восторжествовать. Пусть она не поможет мне, но хотя бы моя дочь будет счастливой, как мечтала ее мать.

Когда Хазраткул покинул его, вспомнил о том, что его друзья Гафур и Салим, так же отбывали свои сроки в Андижанской тюрьме, куда после суда должны были этапировать и Саидакмала.

Он немедленно поехал туда и, добившись с ними свидания, объяснил сложившуюся ситуацию.

– Братья, всю правду я вам не могу рассказать, не имею права на это. Но вы знаете Акмала, знаете о том, что он мне как брат. И знаете, что Акмал не подлец, и никогда не смог бы обидеть ребенка.

– Хазраткул, брат, пойми и ты нас. Его статья, по которой он осужден, слишком плохая. Здесь не может быть и речи о защите. Если мы заикнемся за него, с нами никто не будет церемониться. Сто восьмая, это значит крест на всю жизнь. И ты знаешь, мы с Гафуром коронованные воры, и по статусу мы не имеем права за него впрягаться, это западло для вора в законе.

– Я знаю. Салим. Это ужасная статья. Но Акмал то, что ему инкриминируют, не совершал, вы можете мне поверить в этом. Если попав к вам, он сам не расскажет, тогда на следующем свидании я вам обо всем расскажу.

– Брат, мы можем неделю, максимум десять дней, пока пройдет карантин, сдерживать толпу. Так, что не опаздывай, если хочешь его спасти.

Пообещав не задерживаться, Хазраткул уехал обратно.

Суд был суров по отношению к Саидакмалу. Благодаря КГБ, ему назначили максимально возможный по этой статье срок, восемь лет.

Когда Саидакмал попал на зону, зеки требовали немедленного наказания извращенца детей. Гафур и Салим, как могли сдерживали толпу. Но когда, обещанные ими десять дней истекли, в последний раз пригласили Саидакмала на разговор.

– Акмал, Хазраткул, да и я с Салимом, выходит зря тогда в интернате рисковали за тебя? Хазраткул, три года лес валил в Сибири, тоже за тебя. Что молчишь, выходит зря валил? А мы из-за тебя отправили на тот свет тех двоих, что тоже зря? Ты молчишь. Знаешь, за то, что мы по просьбе Хазраткула удерживали толпу от самосуда над тобой, должны ответить перед сходкой. И если у нас с Салимом не будет веских причин, поверь, они нас не пощадят. Ты можешь не защищать себя, можешь хоть в петлю лезть, но почему мы должны отвечать за тебя? Говори, подлец, за что мы должны отвечать? – В ярости крикнул на него Гафур.

– Гафур ака, Салим ака, я не вправе рисковать вашими жизнями. Но, прошу вас, поймите, если я расскажу вам правду, то на всю жизнь сделаю человека несчастным. Ради которого я готов отдать свою жизнь.

– Салим ты слышал, этот негодяй, ради кого-то готов умереть, а мы здесь не в счет, ни черта себе.

– Нет, Гафур ака, вы меня не поняли, я это сказал ни в этом смысле. Просто если я вам расскажу, человек может погибнуть.

– Что не доверяешь нам? – Спросил, до селе сидевший молча Салим.

– Нет, я полностью вам доверяю, но те, кто услышат от вас, могут это вынести за пределы тюрьмы, и тогда…

– Тогда, значит пусть и Гафур и Салим погибают за твоего родного человека, так, что ли?– Замахнувшись, ударил его Гафур.

Немного помолчав, Саидакмал сказал,

– Простите меня за то, что я так долго хранил от вас правду. Я не знал, я не понимал что за меня могли погибнуть вы. Еще раз простите. Девочка, из-за которой меня осудили, это моя родная дочь Мехрибану.

– Что? Какая дочь? Ты, что успел жениться?

– Да, я был женат. Но моя жена Барно умерла во время родов, оставив нас с Бану одних. А вам не говорил, потому что не хотел, чтобы моя дочь страдала, как я. Не хотел, чтобы то клеймо «сын врага народа» довлело над ней. Вот почему я запретил Хазраткул ака рассказывать вам.

– Тогда, как получилось, что тебя с ней застукали в твоей постели в одних трусах?