Наследница тела

– У меня есть поручение для него за границей. Может, он упоминал? Ему придётся покинуть Петербург на некоторое время.

Алиса вспомнила, что обещала Мари, чтобы её муженёк не оказался замешанным в восстание. Ну что ж, для всех будет лучше, если его уберут из Петербурга.

– Я тоже считаю, ваша светлость, что здешний климат вреден для моего супруга, – теперь Алиса смотрела прямо в его жестокие глаза, улыбаясь уголками губ.

Раздались первые такты мазурки. Алиса и будущий император уже почти подошли к княгине Трубецкой, которая не сводила с них насторожённых глаз.

– Рад, что мы поняли друг друга, – будущий император поклонился, Алиса присела.

– Мы душевно побеседовали с княгиней Репниной, – император посмотрел на Катрин, которая отчего-то слегка покраснела, а лицо великого князя стало менее властным и приобрело некоторую нежность, а длинные руки округлились, словно он собирался обнять её.

Когда великий князь Николай увёл Катрин, Алиса сделала над собой усилие, чтобы не прислониться к стене. Казалось, все силы покинули её после так много сулившего вальса, во время которого её пытались завербовать.

Будущий император решил сделать меня осведомительницей, с ужасом подумала Алиса. Но хуже всего, что наши цели совпадают, я так же хочу не допустить восстания, как и он. Но я совершенно не планирую стать предательницей.

Бал, такой блестящий и волнующий прежде, перестал занимать Алису. Все её мысли теперь вертелись вокруг разговора с великим князем. Сославшись на усталость, Алиса отказалась танцевать мазурку с едва знакомым офицером и уже во второй раз наблюдала, как ловко танцевал великий князь. Как уверенно вёл Катрин, которая плавно скользила по паркету, иногда взглядывая на партнёра и что-то отвечала. По всей видимости, разговор их не был так серьёзен, потому что Катрин несколько раз улыбнулась.

В середине мазурки в залу вошло несколько мужчин, среди них были Трубецкой, что-то говорящий её мужу, а так же Рылеев и князь Оболенский. Евгения Оболенского Алиса как-то видела в гостях и знала, что он был один из главных учредителей Северного общества. Блестящий гвардейский офицер, достаточно приятной внешности. Лицо его: круглое румяное, без усов и бороды с печалью в глазах. Он остановился у стены, наблюдая за танцующими. Рылеев же, заметив Алису, подошёл к ней, растерянно оглядывая глазами залу.

– Великий князь заметил ваше отсутствие, – тихо сказала Алиса.

Рылеев качнул головой, словно его это вовсе не заботило. Что за глупость встречаться на балах и вести переговоры, когда нужно танцевать, – думала Алиса. Когда Рылеев поведёт её на ужин, ей надо напугать его. Вот только как вернуться к этому разговору.

Когда смолки последние звуки мазурки, и зазвучал полонез, мужчины повели дам на ужин. Это время, как вычитала в дневнике Мари, Алиса было очень важным. Можно, не привлекая внимания, обсудить что-нибудь важное или пококетничать.

Кондратий предложил Алисе руку, и вдруг, посмотрев на неё влажными карими глазами, спросил:

– Неужели, правда, Мари, что ты видишь будущее?

– Будущее вижу, а вот прошло, наоборот, забываю, – улыбнулась Алиса, наблюдая, как впереди них и сзади, потели ручейками кавалеры с дамами с оголёнными плечами и в шикарных платьях.

– А обо мне что-нибудь можешь сказать?

– Могу, только вот, – она слегка сжала его руку, – тебе это может не понравиться.

Он повернулся и быстро взглянул на неё.

– Говори, Мари, я не из трусливых.

– Если ты не уедешь куда-нибудь за границу и не оставишь то, чем ты занимаешься, твоя жизнь …. – Алиса замолчала, не в силах сказать, что его повесят, причём ему придётся пройти через эту муку дважды, поскольку опыта повешения в России не было. Вот из-за этого трое декабристов и сорвались. Причём, вопреки всем законам, их не помиловали.

Рылеев вдруг схватился за шейный платок и ослабил его узел, словно ему стало трудно дышать.

– Я знаю, о чём ты говоришь. Мне сон снился: я задыхаюсь, кашляю. Что-то сильно сдавливает шею… А потом просыпаюсь, хватая воздух ртом, словно это на самом деле происходило.

– Это вещий сон, – сказала Алиса, не глядя на Рылеева. – У каждого из нас есть ангел-хранитель, который нас предупреждает.

– Наша цель благородна, и я не откажусь от неё, хотя иногда всё кажется мне безнадёжным. Если бы только знать, что Россия будет свободна, если бы увидеть хотя бы издали, что наши внуки и правнуки будут жить иначе, – глаза Кондратия сверкнули, лицо стало волевым. Словно и не было минутной слабости, Рылеев выпрямился и сейчас казался выше неё. – Тогда ведь и не страшно, если дело наше состоится, не иначе, как нашей гибелью. Страшно, если кости наши сгниют, а надежды не сбудутся. Страшно разбить голову об стену и не только свою, а ещё и товарищей моих.