Наследница трех клинков

– Она не безнадежна, – сказал по-немецки Михаэль-Мишка. – И у нее веселый нрав. Сейчас, фрау, попытайтесь надеть на нее платье. Иначе придется везти в одной рубахе, а это вызовет лишние вопросы. Вы развеселите ее, поиграйте с лентами, наденьте ее чепец сперва на свою голову. Она же – как обезьянка, она захочет вас передразнить.

Эрика едва сдержалась – обезьянка, надо же! Сам он, этот белобрысый наглец, – орангутан с острова Борнео!

Как всякая образованная девица на выданье, Эрика хорошо знала географию и могла найти в атласе не только Борнео, но и Мадагаскар, и Камчатку. Более того – она знала, где расположены Тобаго, Тринидад и Гамбия. Да и как не знать, если остров Тобаго чуть ли не тридцать лет назывался Новой Курляндией. Как не знать, если твой родной прадед по материнской линии плавал в тех краях на своем фрегате «Артемида»…

Историю Курляндии Эрика не по книжкам учила – эта история жила в семейных преданиях, о ней свидетельствовали портреты и фамильные драгоценности в ларцах с мудреными замками. Другое дело – что к одна тысяча семьсот семьдесят первому году от Рождества Христова Курляндия растеряла былое влияние и былую славу, стала странным государством, из коего умудрился сбежать его собственный законный герцог Петер Бирон и управлял им из-за границы.

Платье, которое приготовили для Эрики, было довольно скромным, желудевого цвета и с розовой отделкой, всего лишь с двумя нижними юбками, но она и такому была рада – не ехать же до самого Санкт-Петербурга в ночной сорочке. Другое дело – переодеться так, чтобы добрая женщина, которую приставили к путешественнице, не заметила под сорочкой пояса с ножом и кошельком. Эрика не позволила к себе прикоснуться, замахала на фрау Герту руками, забормотала невнятное (это были французские неправильные глаголы), а потом подошла к стулу, на котором висело платье, села на пол и стала играть со складками.

Михаэль-Мишка и фрау Герта переглянулись.

– Ну, Бог с ней, пусть привыкнет… хотя нам надо спешить, – сказал Михаэль-Мишка. – Не было бы погони…

Эрику это обстоятельство тоже беспокоило. Родители наверняка послали к старшей сестрице, послали к любезному дядюшке, к прочей родне. Пока вернутся гонцы, пока все окончательно поймут, что невеста сбежала, пожалуй, наступит полдень. Михаэль прав, надо поспешить.

Эрика стала примерять новый чепчик, надевая его вкривь и вкось, потом изучила шнуровку платья. Ее возня была с виду нетороплива, но подгонять девицу с разумом грудного младенца – нелепость, и Михаэль-Мишка пошел прочь. Фрау Герта села к окну с рукоделием, изредка поглядывая на Эрику.

Выждав немного, Эрика накинула на себя платье прямо поверх сорочки и наотрез отказалась снимать. Юбками она решила пренебречь. Когда фрау Герта попыталась стащить с нее платье, Эрика оскалилась и зарычала. Пришлось отступиться.

– Едем, – сказал, войдя, Михаэль-Мишка и показал новый пумперникель, такой же большой и блестящий. – Иди сюда, обезьянка моя, иди сюда… будь умницей, обезьянка, и получишь много таких пряников…

Эрика попыталась отнять лакомство, но Михаэль-Мишка поднял пумперникель над головой и отступал к дверям. Его надо было проучить – и Эрика, порядочная кокетка, сообразила, что тут нужно сделать. Без всякого смущения она подошла к своему похитителю, обняла его рукой за шею, а другой – ухватилась за крепкое запястье. Михаэль-Мишка от неожиданности опустил руку – и лишился пумперникеля. Эрика выхватила гостинец с настоящей обезьяньей ловкостью.

– Ах ты чертовка! – воскликнул он. – Фрау Герта, она ведь не дура, совсем не дура!

– Когда такие девицы приходит в возраст, они могут, не смущаясь, гоняться за мужчинами, – отвечала фрау. – Это они прекрасно понимают.

Возмущенная Эрика запустила в нее пумперникелем.

– Но нам именно это и требуется, – сказал Михаэль-Мишка. – Мало ее выдать замуж, нужно, чтобы она родила. Как же быть? Нужно ее усадить в экипаж…

– А как с ней обращались в доме, где она выросла? – разум но спросила фрау Герта. – Может быть, она знает какие-то слова? Понимает, когда ей приказывают?

Михаэль-Мишка пожал плечами – он, затевая похищение, меньше всего беспокоился, как будет разговаривать с пленницей. Фрау Герту он нанял, зная, что она вырастила собственную дочь, обделенную рассудком, и полагал, будто все несчастные, с кем стряслась эта беда, одинаковы.

Сжалившись над Михаэлем-Мишкой, Эрика одернула на себе юбку и решительно пошла к двери. Догнали ее уже во дворе – она стояла под яблоней и пыталась достать краснобокое яблоко.

– Нет, она не дура, – повторил Михаэль-Мишка. – Она… она – простодушная. А говорить выучится. Ее, наверно, плохо учили – а мы ей толковых учителей наймем! Держи, обезьянка!

Он сорвал яблоко и отдал Эрике.

– Дай, – сказала она очень разборчиво. – Дай-дай-дай…

– Ну вот же – все понимает! Она еще какие-то слова знает, нужно все перепробовать!

И тут Эрика посмотрела ему в глаза.

Она совершенно не желала этого взгляда. Все получилось само – и она изумилась необычной синеве, той самой, которую до сих пор видела только в баночке с акварельной краской ультрамаринового цвета.