Наследница ветра (СИ)

По личику мальчугана легко можно было прочитать, что он обо всем этом думает, но я не стала отвлекаться на гримасы Кузьмяка. И без него дел по горло. К тому же драгоценные минуты таяли, как последний снег весной, да и Вэр мог в это самое время страдать под пытками или чего еще похуже.

Со стены над изголовьем кровати (и кто только додумался его туда повесить!) я сняла круглое зеркало в витой оправе и положила его на пол. Затем, попросив друзей не путаться под ногами, я приступила к основной части заговора. Начертив вокруг зеркала необходимые символы, я уселась перед ним на колени.

— Рэй, подай, пожалуйста, воду. Кузьмяк, яблоко!

— А мне, значит, «пожалуйста» говорить не нужно… Я запомнил. Потом запишу.

— Кузьмяк!

— Так я ж его тебе уже отдал!

— Я его на кровать положила. Подай, пожалуйста.

— Ладно уж, держи.

— Спасибо.

Нужные предметы оказались у меня в руках, и я начала колдовать. Сперва я налила немного воды на зеркало, а затем положила в центр яблоко, приговаривая:

— Катись-катись, любо яблочко! Катись-катись, мое сизое! — при этих словах Кузьмяк хрюкнул, но тут же успокоился, получив подзатыльник от Рэя, а я смогла спокойно продолжать, хоть и сама не понимала, почему яблоко назвали сизым, если оно зеленое. — Катись-катись, милое! Катись-катись, светлое! Катись по морям, по волнам. В страны жаркие, далекие. В страны хладные, колючие. Найди друга милого, Вэром названного.

Я понимала, что несу полный бред, но не я же заговор составляла!

Через какое-то время яблочко зашевелилось. Сначала это было легкое шевеление, затем оно перешла в мелкую дрожь, и вот уже яблочко катится по зеркальной глади, оставляя за собой на воде рябь. Кузьмяк и Рэй, не удержавшись, подошли ко мне, и мы вместе начали смотреть то, что показывало нам заговоренное зеркальце. А посмотреть было на что.

Картинка была не очень четкая, но все равно мы смогли разглядеть нашего, ладно, моего друга. На него было жалко смотреть: он сидел на полу понурив голову. Одет он был лишь в широкие брюки, голый торс был покрыт красными отметинами, словно его долго и изощренно пытали, а на его шее я заметила ошейник, от которого шла толстая цепь. Куда она вела — яблочко нам не показало.

На лице Вэра было такое страдание, что у меня защемило сердце. Даже Кузьмяк, не слишком жаловавший арахноида, охнул.

Вэр потянул за цепь, но кто-то на другом ее конце сделал то же самое, и мой «братик», оказался распластанным на полу. Картинка замельтешила, и изображение исчезло, сменившись нашим отражением. А яблоко, отдав все свои соки заклятию, превратилось в гнилое и дурно пахнущее месиво. Кузьмяк сморщил носик, затем зажал его двумя пальцами и произнес гнусавым голосом:

— Ду и тто бы дедать будем?

— Спасать его, конечно же.

Я убрала зеркало на место, а яблоко аккуратно завернула в бумагу и попросила Рэя разжечь огонь. Любимый посмотрел на меня с подозрением, но все равно исполнил мою просьбу. Я подожгла бумагу с завернутыми в нем останками безвременно почившего яблочка, пошептала немного, и через мгновение комнату наполнил аромат свежескошенной травы.

— А яблочко куда подевалось? — спросил фамильяр, с наслаждением втягивая носиком воздух.

— Значит, все-таки еще не все прочитал?

— Не успел.

— Конспект номер шестнадцать, страница двадцать четыре.

— Понял. Запомнил. Спасибо.

— Давайте приведем комнату в порядок.

Пока Рэй и Кузьмяк мыли пол после моей писанины, я снимала заговор. Вообще-то я сделала это буквально за две минуты, но все равно делала вид, что ужасно занята. Ну разве я виновата, что очень не люблю мыть полы? Совесть тоже пол мыть не любила, поэтому сделала вид, что только-только заснула, и я естественно не стала ее будить. Я же не изверг какой.

— Где он? — спросил Рэй, выкручивая тряпку в ведро. Мечта, а не мужчина!

— Не знаю. Ты и сам мог видеть, что это место сложно опознать. Собственно говоря, кроме Вэра мы там ничего рассмотреть и не смогли.

— Нет.

Прищурившись, я внимательно посмотрела на Рэя.

— Что — нет?

— Плитка. На полу была дорогая плитка.

— Плитка? Здесь? Здесь же все из дерева!

Наемник пожал плечами. Пол он мыть уже закончил и теперь выжидающе смотрел на меня.

— Мам, пап! Не могли бы вы тише, а?

— Да, малыш, ты прав.

— Я всегда прав.

— Киса, ты себе льстишь.

— Нет, это я еще скромничаю. Скромняга я. Хозяйка моя любимая, так куда мы пойдем?

— Киса, давай не так часто пользоваться ментальной связью, ладно? Я много сил потратила, и у меня голова болит.

— Ага. Будешь эти сказочки про головную боль своему любовничку рассказывать. Так и скажи, что хочешь о чем-то подумать без моего вмешательства. Я не обидчивый. Ну, почти.

Я хмыкнула и потрепала Кузьмяка по голове. Надо же, какие у него мягкие волосы. Может, и мне начать вылизываться? Нет, не получится — не дотянусь.

— Я скоро вернусь! — объявила я и почти выбежала из комнаты.

— Пап, куда это она?

Уж не знаю, что там ответил Рэй, но Кузьмяк зашелся хохотом. Если бы не торопилась — уши бы обоим надрала.

Вернулась я минут через пять, и по моему лицу было отчетливо видно, что я не в духе.

— Мам, ты где была?

— К Ариссе ходила.