Наследница журавля

Тогда почему, почему, почему они с братом остались живы?

Санцзинь задавался тем же вопросом.

– Почему? – задыхаясь, спросил он, когда рыдания перестали сотрясать его тело и перешли в спазмы. – Почему мы все еще здесь, Сина?

– Я не знаю, Цзинь. – Она не хотела знать. Но если ее подозрения окажутся верными, она никогда не расскажет брату правду. Она отняла у него единственного друга. Она не отнимет у него память об отце.

* * *

После маленького мятежа Хэсины придворная врачевательница поручила придворным стражам охранять двери лазарета. Хэсина молила, чтобы та ее выпустила. Неизвестные проникли в самую защищенную темницу во всем королевстве. Пять элитных стражей погибли вместе с первым пророком, осужденным за последние тридцать лет. Возможно, люди считают, что их королева умерла. Возможно, прямо сейчас они ровняют город с землей, пока она лежит в кровати и ничего не делает.

Может быть, ее аргументы подействовали бы на Цайяня, но у врачевательницы был иммунитет к разумным доводам.

– Люди хотят увидеть здоровую королеву, – раздраженно отвечала она. – А не ту, которая падает в обморок.

Хэсина жаловалась и шипела, а в один из дней даже устроила истерику. Больше всего ее злило то, что врачевательница была права. Прогулка, которую она устроила, чтобы встретиться с Санцзинем, не пошла ей на пользу. Ее спина заживала со скоростью ползущего шелкопряда и все время чесалась. Ее мысли текли медленно, словно река, в которой образовались наносы, и ей казалось, что, помимо мандаринок, она видит на потолке колибри.

Когда ее не мучили галлюцинации, она скучала по Акире, что, по мнению Хэсины, тоже было чем-то нездоровым. Но она не возражала. Мысли об Акире замедляли мир вокруг нее, и благодаря им ей становилось легче дышать. Она хотела, чтобы он сидел рядом с ней – без слов, без жестов, без каких-либо намерений – и просто обтачивал прут, посыпая пол дождем из стружек.

Он не приходил. Цайянь тоже ни разу не заглянул к ней, и Хэсину это серьезно беспокоило. Когда ей, наконец, удалось уговорить придворную врачевательницу, чтобы она пустила к ней гостей, первыми пришли Лилиан и Жоу, которые рассказали ей о том, что происходило в мире за стенами лазарета. Хэсина спросила, как дела у родителей Мэй и других пророков, скрывавшихся в пещере. Они сообщили, что все по-прежнему в безопасности и запасов еды пока хватает. Хэсина позволила себе успокоиться на долю секунды, а потом спросила, что творится в королевстве.

Лилиан и Жоу переглянулись.

– Это все не слишком приятно, – наконец проговорила Лилиан.

– Покажите мне газеты, – приказала Хэсина, когда придворная врачевательница выпроводила их.

Следующим утром, помимо горячего горшочка с кашей из черного кунжута, Хэсина нашла на подносе несколько свернутых газет. Они были измяты, и краска во многих местах смазалась, как будто кто-то выхватил их прямо из-под печатного станка.

ВЗРЫВ В ИМПЕРАТОРСКИХ ПОДЗЕМЕЛЬЯХ

ПОПЫТКА БЕГСТВА ПРИВЕЛА К УБИЙСТВАМ И РАЗРУШЕНИЯМ

КОРОЛЕВА ХЭСИНА НА ГРАНИ СМЕРТИ

УБИЙЦЫ СОВЕРШИЛИ ЕЩЕ ОДНО НАПАДЕНИЕ НА КОРОЛЕВСКУЮ СЕМЬЮ

Неудивительно, что Цайянь к ней не заходил: Хэсина могла представить, в каком состоянии пребывал королевский двор. У нее пропал аппетит, и, отставив поднос в сторону, она медленно пошла к узорчатым дверям, раздвинула их створки и выглянула во двор.

Наступил еще один рассвет. Берега шелковичных прудов покрывало пуховое одеяло снега, по воде стелился туман, среди которого виднелись листья водяных лилий, напоминавшие белые островки. Такой мирный пейзаж.

И такой обманчивый.

Во рту Хэсины появился кислый привкус. Отвернувшись от дверей, она сжала руки в кулаки. Ее сердце колотилось о ребра, словно птичка о прутья клетки. Ее терпение иссякло. Завтра она выберется отсюда.

Она позвала одного из учеников придворной врачевательницы и приказала передать письмо принцу Жоу.

* * *

Утром следующего дня Янь Жоу из Южного дворца слег с ужасным расстройством желудка, и ему потребовалась незамедлительная помощь королевской врачевательницы. Как только она положила в медицинский ларец все необходимые лекарства и зашагала через двор, Хэсина суровым взглядом заставила ее учеников замолчать и приказала своим пажам созвать вассалов и министров на срочное заседание.

Потом она позвала служанок, чтобы они помогли ей подготовиться. При виде ее спины некоторые из них испуганно охнули, но Мин-эр работала, ничего не говоря. Она надела на Хэсину черный рюцюнь, на котором были вышиты белые камелии, и прикрепила к нему накидку биси, которую украшали блестящие, похожие на капельки листья из изумрудно-зеленых шелковых нитей. Это был мудрый выбор. Черный оттенял ее кожу, и та казалась не такой зеленовато-оливковой. Выходя из дверей лазарета, Хэсина выглядела живым человеком, хотя чувствовала себя далеко не так хорошо. У дверей в тронный зал Санцзинь подал ей руку, и Хэсина оперлась на нее.