Наследницы

Два амбала-охранника ввели в кабинет Леры Евгения с заломленными назад руками. Она одобрительно им кивнула, с презрением глядя на шантажиста. Выведя его на середину комнаты, охранники остались стоять за его спиной.

— Вот нашли, Валерия Игоревна, живой и невредимый!

— Меня прямо к вам под конвоем! — Евгений натужно рассмеялся. — Спасибо, что не в наручниках. A-а позвольте присесть!

— Да присядешь, успеешь, лет на пять, это я тебе обещаю.

Лера кивнула охранникам, чтобы вышли. Те послушно удалились, предупредив, что будут за дверью.

— А за что, позвольте полюбопытствовать, такие цифры? — спросил Евгений, посмеиваясь и все же присев на край стула.

— За клевету! — Лера взяла со стола злосчастный номер «Утреннего курьера». — Твоя работа, писака? Читала, читала. Огребла кайф по полной программе. Это, оказывается, я соблазнила Иваницкого? Я на него наседала, как пьяный прапор, а он упирался, как гимназистка, да?

— Именно так.

— Голубь мой, а хочешь узнать, как все было на самом деле?

— Догадываюсь, — Евгений вздохнул, — но на правде не заработаешь. А жить-то надо.

— А почему за мой счет-то? Ты хочешь жить хорошо за мой счет? Почему я должна работать день и ночь и таскать тебе эти деньги? С какого перепугу? Объясни! — Лера швырнула ему в лицо газету. — А ты не боишься, что мой Володя тебя с того света достанет?

— Ох не боюсь! — Евгений улыбнулся и скрестил руки на груди. — Я, знаете ли, атеист. В загробный мир не верю. Верю только в североамериканский доллар.

— А как насчет евро? — Незаметно для Евгения Лера взяла со стола пульт и нажала на одну из кнопок.

— Тоже неплохо, — весело согласился Евгений. — Двадцать тысяч наличкой — и ни вы, ни ваш супружник, не говоря уж о дражайшем чаде, не прочтут книжечку про то, как вы вынимали вашего престарелого мачо из-под английской шлюхи в ливерпульском борделе, припоминаете? Или уже подзабылось?

Изменившись в лице, Лера зло посмотрела на шантажиста, готовая выцарапать ему глаза.

— Какие мы просвещенные, эрудированные!

— Это еще что! А вот как у народного художника сердчишко прихватило, — воодушевившись, продолжал Евгений, — и как он чуть концы не отдал у вас на руках Еле успели довезти до госпиталя, а страховки-то нет!!! И вы ка-а-ак обложили четырехэтажным русским матом тамошний чопорный персонал и так-таки спасли, понимаешь ли, старичка! А это припоминаете? Было дело?

— Скотина, — прошептала Лера, потрясенная. — Откуда ты все это знаешь, мразь?! — Она подскочила к Евгению, стала трясти за плечи. — Откуда?!

Евгений вырвался из ее цепких рук, встал. Лера отошла в сторону. Оба тяжело дышали.

— Двадцать тысяч… в евро, — хрипло объявил он, поправив ворот рубашки. — Я так хочу!

— А двадцать тысяч пинков под зад не хочешь?

В дверях появились вызванные Лерой охранники.

— Если честно? Не хочу. — Евгений ухмыльнулся. Он не увидел охранников, вставших за его спиной. — Боюсь, мой утлый зад не выдержит и дюжины от ваших, пардон, нехрупких ножек! — Он оглянулся, увидел наконец амбалов и, громко свиснув, невольно отступил. — О-о! Добры молодцы!

— Боюсь тебя огорчить, это очень недобрые молодцы.

Лера сделала знак. Охранники вплотную подошли к Евгению.

— По мою душу? — Он продолжал пятиться.

— А она у тебя есть?

Амбалы схватили Евгения и, не церемонясь, поволокли к выходу.

— Вы подумайте над моим предложением! Что для вас такое двадцать тысяч? Это же… тьфу! Неужели ваше доброе имя не стоит этих денег? Мадам, я предлагаю реальную сумму! — кричал Евгений, вырываясь из рук охранников и даже в тяжелую для себя минуту не теряя своей ернической манеры. — Упс, уже ребра трещат! Ребята, вы полегче — я дважды контуженый! — Уже в дверях он с отчаянием в голосе прохрипел: — Мадам, подумайте!

— Я-то подумаю, только, боюсь, что думы мои тебе не понравятся. А вот когда будешь париться на нарах, сам все поймешь.

* * *

Варвара Семеновна вошла в кабинет Саши.

— Александра Владимировна, я старик честный и прямой, как говорил один шварцевский персонаж… — начала она с места в карьер. — Вы позволите закурить?

Саша, сидевшая за рабочим столом, кивнула и поставила на стол пепельницу.

— Садитесь, Варвара Семеновна.

Секретарша села и запалила папиросу.

— Я вам так скажу: все это мы уже проходили. И не только в тридцать седьмом. Эта доносы, пасквили, анонимки… Так что не вы первая, не вы последняя.

— Варвара Семеновна, дорогая, если вы думаете, что я…

— Да, представьте себе, я еще, слава богу, думать не разучилась. Вы умная, образованная женщина. Реагировать на такое — себя унижать. Пусть будет стыдно тем, кто это читает. Как там у Пушкина? Не помню дословно, но суть такая: не мое это дело, а дело лакея снимать плевки с моего фрака.

— Варвара Семеновна, дорогая, спасибо вам за поддержку, я очень ценю…