Наследный Король (ЛП)

Эта мысль его развеселила, и он осмотрелся. Нет, гусеничных комплексов вокруг него было куда больше восьми. Двенадцать? Похоже, даже больше. Тей подавил процесс анализа, который автоматически подавал ему числа и чертежи, и прошелся вдоль шасси Наследного Короля, разглядывая корпус и титанические гусеницы, чтобы пересчитать их.

Это пространство не походило на храм, решил Тей. Все здесь давило, комплексы гусениц стояли вокруг плотными рядами, затмевая и без того тусклый свет. В отличие от высокой сводчатой крыши «Рамош Инкалькулят», нависшей над кладбищем, здесь, внутри (Тей поймал себя на мысли, что действительно осознает себя внутри), корпус был низко над головой, и его темная масса как будто выдавливала из-под себя всю жизнь и воздух. Тей подумал, что это больше похоже на пространство, которое традиционно выкапывают под храмом. Он находился в катакомбе.

Пока его мысли блуждали, а Бочонок шаркал по пыли позади, Тей прошел по всей длине Наследного Короля. Он повернул вбок и проскользнул в просвет между двумя спаренными гусеницами, настолько огромными, что когда Тей протянул руку вверх, он с трудом смог зацепиться пальцами за край нижней ленты, а верхние траки и вовсе терялись в темноте над головой. Он встал под острым тараном и уставился наверх, на крепления для гигантских генераторов силового поля, которые все еще строились в кузнях Наследника, когда фронт обрушился вокруг них. Эти поля защищали бы нос Короля от вражеских атак и посылали бы по его тарану разрушительный импульс, чтобы вырубать пустотные щиты и раскалывать стены крепостей. Это место больше походило на собор — бока носа поднимались вокруг него и сходились далеко в вышине. Нос был построен так, чтобы под его защитой могли идти в атаку огромные массы пехоты или целые танковые соединения. Как только Король пробил бы линию укреплений или врезался в боевую формацию, он поднял бы таран, и солдаты Архиврага хлынули бы в брешь.

Пока Тей бродил туда-сюда под брюхом Наследного Короля, его сознание, как обычно, расплылось в неплотное облако кажущихся случайными ассоциаций. Он позволил ему пока работать без вмешательства, зная, что для его заднего мозга эта каша из данных — обследование Короля, досье о войне на Ашеке, разговоры с другими магосами, тревожный стрекочущий код в ночь вторжения — настоящее пиршество. Слой аугметических процессоров, свернувшийся внутри его черепа, работал с такой скоростью, что сенсоры Тея зафиксировали изменение температуры, чего он не наблюдал за десятилетия выполнения своего долга и десятки различных миссий. Ноэтический мост между этими процессорами и инфокатушкой Бочонка, невообразимо плотно наполненный информацией, выглядел для считывающих устройств Тея как ярко горящая полоса трансляций.

Он бросил взгляд на рои инфочастичек, наблюдая, как между сознательными мыслями, воспоминаниями и файлами, поглощенными через прямую загрузку, формируются узоры. Возникло странное ощущение раздвоения — он смотрел, как он же сам наблюдает за работой собственного разума.

Он подлил в бурю данных поток тщательно отобранных ссылок, как будто стоял на мосту и сбрасывал краситель в бушующие воды, чтобы лучше разглядеть их течение. Огромные водовороты информации закипели еще пуще, когда его процессоры начали переосмысливать связи инфочастиц друг с другом в свете этих новых указаний. Тей начал замечать стоячие заводи, куда стекались данные с низкой корреляцией, внезапные приливы там, где был найден релевантный пункт и куда устремлялись огромные объемы знания, подъемы и завихрения догадок, приводящих к новым догадкам, и сливавшихся в постоянном движении. Директивы его миссии были подобны неизменным течениям, что шли в глубине, ниже всего этого, а его интеллект — воплощенное благословение Бога-Машины — был солнцем, согревающим море.

И еще была запечатанная инфоруна архимагоса, тайное течение мыслей Тея, которое он отрезал даже от собственного мозга, и она была луной — высокой и далекой, но влияющей на каждый прилив и отлив.

Три завихрения стабилизировались и плясали друг вокруг друга, как водовороты, как торнадо. Их центральные концепции набрали достаточно референтного веса, чтобы закружить информацию вокруг себя. Тей набросил на весь их комплекс слой ассоциативных связей и вытянул его в альфа-сознание. На миг ему показалось, будто он вспоминал что-то, что когда-то досконально изучил, а еще через миг он уже не помнил, каково это было — не знать эти вещи.

Ординатус. Таков был первый объект, который собрал вокруг себя рой данных. Тей знал, что боевые машины Центурии Ординатус будут иметь большой вес в его соображениях — они вспомнились ему даже при первом изучении брифинга его миссии. И все же его мысли омрачились, и он пробормотал успокаивающее благословение на восьмеричном коде, которое выучил на Марсе, чтобы восстановить хладнокровие.