Наследный принц

Холод остудил голову и вернул способность здраво мыслить. Тонкие пальцы осторожно разгладили на подоконнике смятый клочок. Написанное никуда не делось. И это уже не за молодыми тайком в щелку подглядывать, не чинят ли заксы обиды княжне. За такое по голове не погладят. Ни тут, ни там.

Решившись, девушка еще раз глубоко вдохнула. Резко выдохнув — фу-ух — она одним сильным движением захлопнула окно. Драгоценные стекла жалобно звякнули в раме, но это сейчас было неважно. Важно было, что во всем мире было три человека, способных помочь выпутаться из беды. Но до князя Любомира было далеко. К принцу Эрику, который, как оказалось, был не последним человеком в Тайной Службе, идти было страшно. Оставался один выход.

Пройти в покои княжны было только половиной дела. Свитной девушке никто вход не заступал, мало ли, какие распоряжения получила она от принцессы Либуше. Несмотря на то, что время близилось к обеду и княжна должна была бы сейчас прийти переодеваться, покои были пусты. Девушка скромно стала в уголке, надеясь, что удастся переговорить с княжной до того, как набежит куча народу. И боги будьте к ней милостивы!

* * *

Либуше, как обычно, вернулась к себе через покои мужа. Войдя, она удивилась, обнаружив посетительницу. В покоях Либуше ожидала одна из девушек. Горислава, так ее звали, была из хорошего, но не очень богатого рода. Они даже сидели не в столице, а где-то на окраинах. Как девушка попала в княжий дворец, Либуше не знала. Какое-то время она была в ее свите. А потом, в числе отобранных князем и княгиней девушек отправилась к заксам, чтобы здесь стать глазами и ушами княжны при дворе.

— Горыся? — От княжны не ускользнула тревога на лице подружки-компаньонки. Интересно, что же могло случиться? — Что с тобой? Обидел кто?

Вместо ответа девушка сделала несколько шагов вперед и неожиданно рухнула в ноги Либуше. «Княжно, молю, защити!».

— Да что с тобой, Горысю? — Теперь уже не на шутку встревожилась Либуше, поднимая девушку с колен.

— Вот. Прислали. Велели… — Девушка всхлипнула, подавая Либуше записку.

Вчитавшись, княжна схватилась за голову. Мелкими вендскими рунами в записке говорилось о том, чтобы подливать княжне зелье.

— А откуда у тебя это зелье? — Строго спросила Либуше Гориславу. — Кто тебе его должен был передать?

— Так никто, княжно. — Девушка потупилась. — Есть оно у меня. Княгиня-матушка дала, когда из Любице выезжали.

— Что-о-о?!

Либуше отступила на шаг и без сил опустилась в кресло. Мать сама велела подливать ей зелье, не позволяющее зачать ребенка? Но почему?!

— Ты не думай злого, княжно, — Грислава, видимо, прекрасно поняла состояние Либуше и поспешила успокоить. — Княгиня для дела зелье давала. Не для беды.

— Для какого же? — Либуше, вспомнив, кто она, выпрямилась в кресле. — Рассказывай все. Только по порядку.

Рассказ получился коротким. Взяв себя в руки, девушка смогла достаточно внятно рассказать всю историю. И, если верить Гориславе, выходило так. Беспокоясь о судьбе младшей дочери на чужбине, княгиня распорядилась докладывать ей обо всем подозрительном, что будет твориться в покоях княжны.

Докладывать было велено через «верного человека». Ведь в том, что заксы присматривают за Велимиром и посольством, сомнений не было (чего там, венды и сами были не без греха). Что за человек, Горыся не знала, поскольку держал его князь где-то в Люнборге или около него не для баловства. Как уж княгиня выпросила его у мужа, ей не докладывали.

— А что за человек хоть? — Спросила Либуше, хватаясь за потянувшуюся ниточку. — Воин, купец? Закс или из наших?

Но ниточка оборвалась с треском, так как Горислава человека этого никогда не видела. «Княгиня взяла мои сережки, в который я чуть ли не с младенчества ходила, и велела ждать» — Рассказывала девушка дальше. — «А человек тот высылал птичку не мне, Горысе, а хозяйке сережек. Ну, и я тоже отвечала тому, чью магию считала с птички. Так что, княжно, хоть убей меня прямо тут, не знаю я, воин он или кто»

— Ну, ладно, кому доносишь — не знаешь, — Нахмурилась Либуше, сожалея, что не может сдать родственнику этого «верного» человека. — А что там с зельями?

— Так дала мне твоя матушка два зелья, — Горислава немного успокоилась, видимо, не чуя за собой бо́льшей вины, чем та, в которой покаялась. — Одно велено было тебе подливать после свадьбы, чтобы понесла быстрее. А другое — как родишь. Чтобы ты хоть годик отдохнуть успела, пока новое дитя зачнется.

— И ты подливаешь? — Либуше мысленно попыталась подсчитать, когда уже можно ждать первых признаков. Зелья княгиня готовила мало и редко, но надежно.

К ее удивлению Горислава только головой мотнула.

— Пани Мерана запретила.

— Как, и она тоже все знает?

— Не все, но про первое зелье ей пришлось рассказать, — вздохнула девушка. — Что поделать, княжно, не учили меня тайным делам. Пришлось и рассказать, и мешочек показать с княгининой вышивкой (ее руку пани Мерана хорошо знает), и печать княгинину на шнурке.

— И все равно запретила? — Теперь Либуше слушала уже с интересом.