Наследный принц Андрюша

Ближайший телефон-автомат был в километре от поселка, в доме отдыха. В одной будке телефон оказался испорченным, а к другой тянулась длинная очередь. Я пристроился в хвосте, время от времени поглядывая на дорогу, по которой шли с автобуса дачники. Андрюши среди них не было.

Когда дошла моя очередь, я набрал номер Матвея и долго ждал, пока возьмут трубку. Наконец на том конце провода незнакомый голос сказал:

— Алло!

— Кто это? Матвей, это ты?

— Вы не туда попали,— устало произнес незнакомый голос.

— Как не туда? — крикнул я уже в пустоту, звеневшую короткими гудками.

Я снова набрал номер. На этот раз что-то щелкнуло в трубке, и она опять загудела короткими гудками.

Я понял, что к Матвею легче приехать, чем дозвониться.

По дороге я думал, что же стряслось с Андрюшей. Версию о том, что внук потерялся, я сразу отверг. В столице, предоставленный самому себе, он не потерялся, чего же ему теряться в нашем, в общем, небольшом городе. Значит, Андрюша добрался до Матвея и что-то его у деда задержало. Да Матвей его и задержал. Посидели, попили чайку, покалякали. Что тут особенного — встретились дед с внуком, которые не виделись пять лет.

Но была в моих стройных логических рассуждениях одна неточность. Матвей не из тех людей, кого называют гостеприимными. Он, конечно, порасспросит внука о том, о сем, может и чаем угостить, а потом распрощается и отправит его к нам, на дачу.

В общем, пока добрался до Матвея, перебрал в уме несколько вариантов и ни на одном не остановился.

Дверь открыл Андрюша. Увидев меня, он не удивился, не ахнул, словно знал, что я приеду.

— Проходи, дед.

Вообще, я не припомню, чтобы Андрюша хоть удивился, поразился, или, хуже того, растерялся, впал в панику. Это я поражался, восхищался, удивлялся, а внук лишь посмеивался надо мной, как умудренный жизнью человек, которому про все на свете ведомо и знамо.

— Ты почему не приехал? — накинулся я на него.— Бабушка с Анютой переполошились…

— Я не могу оставить дедушку одного,— невозмутимо ответил внук.

— А что с ним? — встревожился я.

Матвей лежал на диване, укрытый пледом, и пил чай из кружки, стоявшей на табуретке.

— Здоров! — приветствовал я Матвея.

— Не здоров, а болен,— огрызнулся Матвей.

— Ты что надумал в такую жару хворать? — Мне показалось, что Матвей выглядел как обычно.— Дай-ка я тебя посмотрю, все-таки я хоть и на пенсии, но врач…

— Детский,— не преминул меня уколоть Матвей.

В его устах это прозвучало, как невсамделишный, игрушечный врач.

— А старые люди, что малые. Одни болезни, одни капризы,— не остался я в долгу, щупая пульс.— А ну-ка, покажи язык.

— С большим удовольствием,— Матвей открыл рот и высунул язык.

— Закрой пасть! — бесцеремонно приказал я и, прижав ухо к худой груди друга, послушал сердце.— Вроде, все более-менее… На что жалуешься?

Матвей бросил вопросительный взгляд на внука.

— Когда я приехал к деду, на нем лица не было,— объяснил Андрюша.— Я решил, что он заболел…

— Ах, так это ты решил,— не сдержался я.

— Да, я решил остаться,— не дал себя сбить с толку Андрюша,— а то некому стакан воды подать…

Матвей шмыгнул носом и поспешно отвернулся к стене. Чтобы никто не заметил, что у него на глаза навернулись слезы. Укатали сивку крутые горки! Железный человек, и вдруг — слезы! Я считал: выдавить из Матвея слезинку — все равно что из камня выдавить каплю воды. Ничего не получится, как ни старайтесь. Выходит, ошибся…

— Ты меня извини, дедушка,— Андрюша обратился ко мне,— но не по душе мне эти дачи, автомобили.

Я чуть не задохнулся — какая наглость! Только что утром, просил-молил, чтобы я составил завещание, куда бы, естественно, были бы внесены и дача, и автомобиль, и яблони, а сейчас пламенно выступает против частной собственности…

— Моя кровь,— с гордостью произнес Матвей. Он уже не стыдился своих слез, потому что это были слезы радости.— Все-таки пробилась, проявилась во внуке...

Ну, ладно, убедился, что Андрюша не потерялся, и пора на дачу — бабушка с Анютой волнуются…

— Мне пора, Настя с Анютой, поди, с ума сходят,— я пожал руку Матвею.— Поправляйся!

Андрюша проводил меня до входной двери.

— Когда тебя ждать? — спросил я у внука.

Андрюша пожал плечами. Мол, откуда он знает? Когда дед поправится, Андрюша и приедет…

Я вел машину и думал о том, какой прекрасный у нас внук. Сидит у постели больного деда и заботится о нем. Настоящая сестра, вернее, брат милосердия. Пусть дед и не шибко болен, но у стариков хворей предостаточно, искать не надо, сами найдутся, и тепло и забота им нужнее, чем кому-либо… Андрюша — молодец, возится с больным, капризным стариком, которому трудно угодить, обрек себя на сидение в душном, насыщенном выхлопными газами, городе, когда на улице лето, каникулы, и совсем рядом — дача с озером, свежим воздухом и вкусными бабушкиными обедами. И вот человек — мальчишка, пацан! — от всего этого отказывается, чтобы не отходить от постели больного деда. Было от чего прийти в умиление!