Наследство

– С ними только удобнее и интересней жить, – отмахнулась Сибил. – Мне они не мешают. Мне мешает артрит, скачки давления, колики в поджелудочной и прочая муть, следующая за старостью. Я хочу всё это с себя скинуть, вернув убежавшую молодость – снова! Пешки на доске, звёзды на небе… не понимаю, с чего это ты вдруг встал в позу? И, предупреждаю тебя, ты ни на минуту не способен меня обмануть всеми этими сказками о внезапно появившемся страхе перед безмозглыми смертными глупцами?

– Ты всегда была высокомерна и опрометчива. Жизнь ничему тебя не научила, хотя и была такой длинной… Я не боюсь смертных глупцов, Сибил, но вслед за ними нами могут заинтересоваться кое-кто ещё.

– Кого ты имеешь ввиду? Охотников? Или – инквизицию? Большую часть из тех, с кем когда-то довелось так славно сплясать, мы уничтожили. Один из их жалких потомков сейчас наверху ловит кайф и его не подвигнуть на подвиги никакими усилиями.

Кора прижала пальцы к губам, опасаясь, как бы невольный возглас не выдал её присутствия.

Что за безумный разговор? О чём они?.. Потомок охотников? Судя об упоминании инквизиции речь идёт не об уничтожении лисиц?

– Очередная твоя ошибка и просчёт, Сибил. Напомнить об Артуре Чейзе, его славном предке? Если память мне не изменяет, твоего первого, в отличие от многих других, наследующих ему позже, любимого муженька? Он пил как пьяница и гулял, как последний развратник, но это не помешало ему уничтожить нас…

– Почти уничтожить, – голос Сибил звучал жёстко и собранно. – Почти –не считается.

– Да уж! Признай наконец, что это было одной из твоих роковых ошибок: влюбиться в сына инквизитора, возглавляющего охоту на ведьм, да ещё и приволочить его к нам.

– Свою ошибку я не только признала, но и давно исправила. Какой смысл говорить об этом сегодня?

– Смысл в том, что последствие той твоей ошибки спит сейчас наверху. Ну, я так надеюсь, что спит, а не придумывает, какие ещё неприятности опустить на наши головы. Вот что получается, когда кровь жалкого смертного ничтожества смешать с волшебной кровью. И я все эти годы покрывал тебя. Я позволял этому жить. Я пускал твоих «племянников» в дом, рискуя, что в ком-то из них однажды проснётся голос предков и он снова начнёт уничтожать то, чего не понимает.

– Заканчивай уже, Дориан, со своим пафосом. Поняла я, куда ты клонишь. Хочешь плату за дружескую услугу?.. – с презрением протянула Сибил. – Пф-ф! Жизнь этой никчёмной, лупоглазой куклы так для тебя важна?

– Я не так уж много прошу.

– Но не так уж и мало. Для роли моей жертвы она подходит просто идеально. Да, я помню-помню всё, что ты мне говорил, дорогой. Её смерть может показаться подозрительной; люди посчитают, что у меня есть отличный мотив для того, чтобы устранить наследницу Гая, начнётся расследование и прочее – бла-бла-бла. Как будто в прошлом подобных проблем мы с тобой не решали?

– Ты неоднократно ставила нас на грань разоблачения, но этот шаг будет слишком дерзким и безумным. Давай подождём.

– Тебе легко говорить! – взорвалась Сибил. – Смерь Гая уже вернула тебе молодость, а я вынуждена таскать на себе эту шкуру! Артрит, между прочим, болезненный! Я уже не говорю о морщинах и прочих мелких косметических неприятностях, что отнюдь не красят жизнь женщины.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Старость никому не приносит радости. Но у тебя, в отличие от многих других, это явление временное. Я верю, ты справишься.

– Но почему я должна справляться? – в голосе Сибил звенела ярость. – Скоро звёзды встанут в необходимую конфигурацию, у нас есть всё необходимое для ритуала, но я должна от него отказаться, только потому, что при виде сочного девичьего личика у тебя становится тесно в штанах?

– Весома причина, – засмеялся Дориан. – С течением столетий так сложно становится кого-то по-настоящему желать. Увы! Настоящее становится для нас тенью, а реальная жизнь лишь в воспоминаниях. Глупо отказываться от того, что ещё способно принести радость.0

– Ты так хочешь её? – в голосе Сибил звучал интерес с лёгким презрением.

– Не станут отрицать – хочу. Её юное, невинное тело кажется сладким, притягательным кусочком, в него так приятно будет погрузиться. Одна мысль о её тугом лоне, сжимающемся вокруг моих чресл, заставляет меня твердеть, как железо.

– Будто на свете и без неё мало смазливых девчонок?

– Вызывавших у меня подобные желания? Совсем не много. За несколько столетий на одной руке сосчитаешь. Но дело не только в моих сексуальных желаниях.

– Уже успел придумать им оправдания?

– Моя разгорающаяся к ней страсть скорее не что иное, как следствие причины, по которой я хочу сохранять девочке жизнь.

– Какая ещё причина, Дориан?

– Мне кажется, что мне удалось найти то, что столько лет безуспешно искали.

– Я тебя не понимаю.

– Она поток Мэри.