Наследство

Лора так и не ответила на его письмо, и после того как он перестал просматривать почту в ожидании ее ответа, он решил дождаться, когда родится ребенок, и попытаться написать еще раз. Но даже если она не хотела иметь с ним ничего общего, у него было все, что он хотел в жизни: любовь, дом, будущее. Даже его стремление заполучить власть в империи Сэлинджеров в свои руки, чтобы расквитаться с Феликсом, показалось ему незначительным, когда он сидел сейчас около Эллисон. Он знал, что это стремление вернется позже, но сейчас с него было достаточно просто любить свою жену и беречь то, что было между ними. Он не ожидал от себя такого сильного чувства — он и мечтать об этом не смел — но сейчас, когда он осознал это, для него существовала только Эллисон: ее бледное лицо, ее глаза, устремленные на него, ее руки, сжимающие его, как их сжимала только Лора в первые месяцы после того, как их родители были убиты. Сегодня это была Эллисон и их ребенок.

— Я люблю тебя, — снова сказал он. Его голос был низким, и странным образом, ему хотелось и плакать и смеяться одновременно. — Больше, чем я думал, что смогу любить кого-то. Это ты научила меня этому. Я люблю тебя, Эллисон, и обещаю всегда заботиться о тебе. Я всегда буду с тобой, я никогда не оставлю тебя, я обещаю тебе, что ты никогда не будешь ничего бояться со мной.

Он поцеловал ее и еще крепче сжал ее руки, когда боль вновь взяла ее в тиски. Он оставался с ней, когда вернулась сестра и снова ушла, потом опять вернулась.

Ее сменила другая сестра, когда дежурство первой закончилось. К одиннадцати часам ночи схватки Эллисон стали такими частыми, что она едва успевала переводить дыхание в перерывах между ними.

Им обоим казалось, что весь мир сузился до этой белой больничной палаты и стараний Эллисон дышать правильно, в то время как ее тело все крутило и раздирало от боли. Бен говорил, не умолкая ни на минуту, пытаясь отвлечь ее. Позже приехал ее доктор, с ослепительной улыбкой сообщил им, что все идет хорошо, сердце ребенка бьется ровно и сильно и что ждать осталось недолго.

А меньше, чем через час, сразу после полуночи, когда Бен по-прежнему сидел около Эллисон, продолжая держать ее за руку и говоря, что он очень любит ее, на свет появился его сын, Джад Гарднер.

ГЛАВА 21

Вторая кража случилась в Париже, когда, вернувшись с концертного турне по Америке, Бритт Фарлей открыл ключом дверь своей квартиры и обнаружил, что на камине отсутствуют три редкие статуэтки. Больше ничего не было взято. Не было никаких следов взлома, а также никаких улик. Ключи, которые сделал Клэй по отпечаткам, снятым им в отеле, сработали гладко, и у него в распоряжении было предостаточно времени, посколько он знал по записной книжке Фарлея, сколько тот пробудет в Америке и когда собирается возвращаться в Париж. Он ушел из квартиры, оставив ее точно в том состоянии, в котором оставил ее хозяин, за исключением трех прекрасных статуэток; отвез их своему брокеру, который выполнял подобные заказы для частных коллекционеров, не имеющих возможности приобрести определенные произведения искусства другим путем; сел на «Конкорд» и успел в Нью-Йорк еще до конца выходных. Фарлей не смог сообщить полиции и своей страховой компании никакой ценной информации. Дело было закрыто прежде, чем началось следствие.

Фарлей жил в Париже уже около года, пытаясь покончить со своими привычками алкоголика и наркомана, в то время как его импресарио искал для него новый телевизионный сериал. Бритт был певцом и актером уже двадцать пять лет. Для почитателей его таланта он был сельским парнем, оказавшимся в городе, невинным молодым человеком с широко раскрытыми глазами, удивленно взирающими на этот восхитительный мир; он казался им наивным и бесхитростным, но очень симпатичным героем с кривоватой усмешкой, которая заставляла родителей вспоминать своих детей, когда те были милыми подростками, а женщин мечтать, чтобы их мужья были именно такими. А потом он вдруг сорвался и очень быстро заработал репутацию алкоголика, наркомана и бабника.

— Они не хотят ничего обещать нам, — пожаловался ему его импресарио во время очередного пребывания в Лос-Анджелесе. — Ни телевизионного сериала, ни даже концертного выступления, пока ты не докажешь им, что можешь оставаться трезвым хоть немного, скажем год. Если только… — Он задумчиво склонил голову. — У меня появилась идея. Что ты скажешь на это? Обновленный Бритт Фарлей совершает концертное турне, чтобы собрать деньги для бедных и голодных всего мира.

— Это уже было.

— И что, весь мир стал сытым и счастливым?

Импресарио звали Луи, и он гордился тем, что знал, как обращаться с чересчур темпераментными гениями

— Существует столько голодающих, что их с лихвой хватит на тысячу певцов на тысячу лет вперед. А как иначе, ты думаешь, можно сейчас заработать известность? Докажи, что ты вернулся в искусство: один, единственный и неповторимый Бритт Фарлей, певец, актер, филантроп. Ты можешь предложить другое?