Наследство

С этого момента в сознании у него начались некоторые выпадения, то, что в медицине называется «состояние отсутствия», absence. Какие-то отрезки времени сократились буквально до точки. Петь, вероятно, быстро кончили (во всяком случае, Мелику так казалось, что быстро), потому что ни в одной песне больше одного куплета не знали. Сам же он очутился (он не помнил как) около второй девицы, а впоследствии около Понсова. Быть может, на какое-то время в комнате появлялись Валя и лысый с золотыми зубами, но затем они исчезли опять. Девицу Мелик расспрашивал о ее взглядах на жизнь, и она ему отвечала что-то вроде того, что «девушка должна быть самостоятельной» (эту фразу он запомнил), и он давал ей свой телефон; а к Понсо-ву он пересел, чтобы поинтересоваться, кто же они такие, но разговор непонятно как перескочил на него самого (Мелика), и Мелик взахлеб врал Понсову, что работает старшим инженером, ведущим группы в Комитете стандартиза ции и готовит диссертацию. Он вошел даже в какие-то стандартизаторские тонкости; копируя Петровского, ругал постановку дела в Комитете и, кажется, мешал Понсову тоже рассказать что-то интересное про автомобиль. Откуда взялся автомобиль, Мелик совершенно не представлял и не знал вообще, в этот момент был разговор про автомобиль или в другой. Засели в памяти только две или три фразы. Понсов почему-то стал рассказывать, как на комитетской машине водитель с места на ста метрах развил скорость до ста шестидесяти километров в час!

— Наверное, на сплошной пробуксовке шел, — предположил белоголовый.

— Каучук, — сказал Понсов.

Видимо, за этими разговорами Мелик не пил и немного опомнился — дальше пошел более или менее связный отрывок. Мелик пересел ко Льву Владимировичу и благодушно спросил:

— Так по какому случаю пьянка-то? Что за люди, расскажи. Но Лев Владимирович не понял его настроения:

— Тебе-то что? Ты пьешь и пей. Закусывай лучше.

— Так, может, ты действительно женишься? Я бы тебя поздравил.

— Да кто тебе сказал, что я женюсь? Ты что, рехнулся?!

— Кто да кто. Люди сказали.

— Вот б… рехнулся!

Понсов со своей мужественной хрипотцой деловито и строго спросил:

— Что это ты беспокоишь хозяина?

— Нет, это мы так, о своем, — постарался успокоить его Мелик, чувствуя одновременно, как энтузиазм его по отношению к этим людям вдруг испаряется; ему захотелось теперь как-то все же возразить им, хотя бы Льву Владимировичу. — Ну хорошо, — обратился он к нему. — А вот что, что вы тут говорили…

— А что я говорил?

— О революции, о Форме… Ты что, сам, что ли, рехнулся? Я от тебя таких речей никогда не слышал. Ты что, в самом деле так думаешь? Движения народных масс и так далее?..

Лев Владимирович высокомерно, орлом глянул на него, вздернув голову и раздувши ноздри:

— Да, я в самом деле так думаю. Я в этом абсолютно уверен!

Мелик внутренне заметался, ища доводы.

— Послушай, — прошептал он, — но какая же, на х…, революция? Какие народные массы? Ведь революция — это надо выходить на площадь? Теперь танки. Дави — и все тут. Армия. Теперь армия делает революцию. Танки. Давят танками. Вот недавние примеры, пожалуйста, сколько угодно.

— Какие танки, при чем здесь танки, — зашипел Лев Владимирович. — Что ты ко мне сегодня пристал как банный лист к ж… Ты мне надоел, понимаешь. Не хочешь сидеть спокойно, уйди. Я тебя ведь не трогаю, и ты меня не трогай. Умей вести себя.

— Нет, погоди, — сказал Мелик, выбирая способ пнуть его посильнее, но в последующий момент вместо того шагнул к белоголовому.

— Извините, — дотронулся он до его плеча. — Вот вы сказали давеча насчет капитализма, народных масс… Вы что, в самом деле так думаете?

Это было не очень удачно: белоголовый как раз в это время возобновил свои маневры с девицей и бросил на Мелика взгляд, пожалуй, менее дружелюбный, чем раньше: тем более что значительного продвижения вперед не добился. Он, однако, нашел в себе силы сдержанно улыбнуться углом тонкого рта: да, он убежден в этом.

— Но ведь теперь же танки, танки решают дело! — закричал Мелик. — Какие могут быть революции?!

Белоголовый пронзил его молниеносным стальным взглядом, сдвинул светлые брови:

— Танки необходимы для защиты демократии от угрозы фашизма!

— Вы что там о танках? — расслышал Понсов, также успевший уже изрядно поднабраться и сам пересевший на диван обласкать девицу, которой он оказал сегодня такую услугу. Теперь она возмущенно отвергала его приставания.

— О танках! — обернулся к нему за спасением Мелик.

— А что танки? В танке хорошо, — заметил Понсов, придав своему непослушному лицу значительное фельдфебельское выражение. — Смотришь в триплекс, все видно. Хорошо… У нас как было. Эшелоном до Кенигсберга. По прибытии выстроили. Две тысячи! И после выстроили. Восемьдесят человек! Это считая штаб, обоз, лазарет. Вот так. Фильтр. Алгебра Буля. Сетью потом в канале рыбу ловили. Половина рыбы, половина покойников.