Наследство черной вдовы

— Не знаю, — голос меня не слушался, очень хотелось пить.

Я облизала сухие губы.

— Сейчас. Вот, — у рта оказалась небольшая кожаная фляжка. Я сделала пару глотков, наслаждаясь живительным вкусом воды.

— Что случилось? — напившись, спросила я.

— Мы пока пытаемся это понять. Ближайший постоялый двор отсюда в двадцати минутах езды. Ты выдержишь дорогу?

Я прислушалась к своим ощущениям: голова больше не болела, в организме вроде бы никаких изменений не произошло.

— Да, — кивнула я, — думаю, да.

Как только карета тронулась, я попросила:

— Рассказывай. Ты отводишь глаза каждый раз, когда я говорю о самочувствии. В чем дело?

— Наш род отличается отменным здоровьем. Все мы умираем исключительно в дряхлом состоянии, — сообщила Кладира, немного помявшись. — Никогда ни у кого из нас не было такого приступа. И я понятия не имею, с чем он связан.

— Приступа? — нахмурилась я. — Разве произошло что-то еще, кроме потери сознания?

Кладира кивнула.

— У тебя были судороги. И ты кричала. На незнакомом языке.

Отлично. Вот только какой-нибудь неизвестной болезни мне и не хватало в придачу к женихам. Кстати о них…

— Народ не разбежался? — усмешка вышла кривой. — Женихи, — видя недоумение на лице Кладиры, пояснила я. — Никто не решил вернуться?

— Что ты, — кисло улыбнулась «сестра», — с таким «приданым», которое ожидает твоего будущего мужа…

Понятно. Жадность — наше все.

До постоялого двора мы доехали быстро. Эта дорога, ведущая к перевалу, ничем не отличалась от той, другой, по которой мы въезжали в столицу, а потому и рассматривать было нечего. Я сидела, не сводя глаз с обивки сиденья напротив, и старалась ни о чем не думать.

Глава 29

В декабре на заре было счастье,

Длилось — миг Настоящее, первое счастье Не из книг!

Марина Цветаева. «Декабрь и январь»

Постоялый двор встретил тишиной и запахом сдобы. Я сглотнула набежавшую слюну. Вроде завтракала утром плотно, а от ароматов аппетит разгорелся.

Шарон заранее отправил солдата договориться о комнатах, а потому я сразу же поднялась наверх по скрипучей деревянной лестнице, поверив обещаниям Кладиры доставить мне обед. В принципе, она и не обманула. Не уточнила только, что доставлять его будет не она.

— Войдите, — крикнула я, услышав стук в дверь. Матрас на кровати оказался излишне мягким, или же мне, перенесшей непонятный приступ, так казалось, но вставать с постели я не хотела.

— Ваш обед, ронара, — саркастически сообщил Лоран, входя в комнату. Следом за ним в комнату прошмыгнули две служанки с подносами. Быстро расставив на небольшом столике у окна принесенные блюда, они выскочили в коридор. Дверь закрылась. Лоран остался внутри.

— Вы собираетесь составить мне компанию? — уточнила я, не делая попыток подняться.

— Ну что вы, ронара. С артарами не принять трапезничать, — «любезно» просветил меня Лоран.

— Тогда для чего вы здесь появились?

— Лечить вас, конечно же. Что еще доступно скромному лекарю?

«Скромный лекарь» явно был то ли обижен, то ли разозлен, и пытался выместить свое настроение на мне.

— Лечите, — пожала я плечами. — Мне самой раздеться, или это сделаете вы?

Лоран ожидаемо покраснел.

— Вы так спокойно об этом говорите…

— Меня не пугает необходимость оголиться перед врачом, в моем мире ничего страшного в этом нет, — прервала я его.

— Но вы в этом мире! — нервно выкрикнул артар. — И нас тянет друг к другу! Селенира…

— Лоран, вы точно пришли, чтобы меня лечить? — не выдержала я. — Если нет, может, дадите мне пообедать?

— Поднимитесь, — буркнул Лоран. — Не могу же я… на кровати вас…

Действительно. Кто ж лечит больных людей в постели?

Ладно, встала, иронично взглянула на Лорана.

— Так что, сами разденете?

В глазах артара мелькнул злой огонек.

— Могу и сам.

 Мужская рука с вызовом коснулась моей ладони. И в следующую секунду меня закружил водоворот изображений, этакий фильм наяву: молодая, красивая Селенира задорно смеется, сидя за празднично накрытым столом в пышном свадебном платье. Лоран ревниво наблюдает за ней из прохода на кухню, в бессильной злобе смотрит на ее мужа, сжимает от ревности кулаки. Та же Селенира, но уже как будто постарев на несколько лет, рыдает, стоя на коленях, на могиле мужа. Лоран рядом, сидит в коляске для прогулок, не может подойти — один раз его уже прогнали, а хозяйские приказы не обсуждаются. Снова Селенира, холодная, неприступная, обольстительно улыбается во дворе собственного замка очередному мужу. Тот краснеет, бледнеет, заикается. Лоран снова наблюдает, на этот раз — стоя позади слуг, вышедших поздравить свою госпожу. У Лорана ноет сердце, ногти впиваются в ладони. Очередной смертник пожаловал за герцогскими деньгами. Они умрут. Все они умрут. А он, Лоран, останется рядом с возлюбленной, которой безразличен.

Последняя мысль меня отрезвила. Я вздрогнула, отпрянула от артара, стараясь не смотреть на него.

— Ронара? — недоуменно спросил Лоран. — Что-то случилось?

— Последствия приступа, — криво улыбнувшись, выпалила я первое пришедшее на ум оправдание.

Скинув с себя платье, чтобы отвлечь нас обоих от моего непонятного состояния, я предложила:

— Вы хотели лечить, Лоран. Прошу.