Наследство черной вдовы

Гордон побледнел, Нарон поморщился, остальные женихи никак не отреагировали на мою выходку, видимо, уже смирились с необходимостью стать жертвенным агнцем для своих семей.

 — И что теперь? Как нам вести себя в этих стенах? — вновь заговорил Донтар.

— Как угодно, только прошу помнить о правилах приличия. И пожалуйста, если решите выяснить между собой отношения, выйдите во двор.

— Вы плохо о нас думаете, ронара, — подал голос Гордон.

— Ни в коем разе, — мило улыбнулась я. — Просто предупреждаю.

Дальше ели молча.

После обеда Кладира белой лебедушкой поплыла в гостиную, предложив женихам составить нам с ней компанию. Мне видеть ни одного из них не хотелось, но выбора мне не оставили. Пришлось усаживаться в одно из глубоких удобных кресел, оббитых синим бархатом, и делать вид, что заинтересована нудными рассказами Донтара о его многочисленных боевых подвигах, а потом якобы благосклонно улыбаться мгновенно красневшему Гордону, старавшемуся произвести на меня впечатление повествованием о сельской жизни.

Когда, наконец, Кладира предложила составить мне пару во время тренировок в танцевальном зале, я с радостью выслушала нестройный гул со стороны женихов. У каждого из них вдруг нашлась уйма причин, чтобы не присутствовать на этом мучении.

— Что ж, позовем артара, — заметила Кладира, поднимаясь вместе со мной по лестнице в тот самый танцевальный зал.

Артара, так артара. После нескольких часов, проведенных в компании женихов, я была рада увидеть Лорана. Его серый костюм порадовал глаз в отличие от ярких цветов одежды Нарона и Цокара, чопорно-черного армейского костюма Донтара и коричневого наряда Гордона.

— Расслабься, не думай о том, что танцуешь. Ты же ходишь, не задумываясь, — поучала меня Кладира, — вот и сейчас: не думай. Позволь телу вспомнить все заученные движения.

Я сильно сомневалась, что память тела сработает как надо, но на этот раз и правда, стоило мне забыться в объятиях Лорана, как ноги и руки сами принялись совершать только им известные движения. Я танцевала, плавно скользя по паркету.

— Отлично, — заметила Кладира таким тоном, что становилось ясно: ничего отличного она не видела, — Зарина оказалась права.

За дверью послышался шум, в комнату, постучав, робко заглянула служанка:

— Ронара, — она растерянно переводила взгляд с меня на Кладиру, не зная, к кому обратиться, — там…

— Я посмотрю, — кивнула мне «сестра» и вышла из комнаты.

— Вы делаете успехи, ронара, — с горькой иронией сообщил Лоран.

— Да, — согласилась я, — в этот раз ваши ноги целы и невредимы.

Лоран криво улыбнулся:

— Будем продолжать?

— Почему нет… — я не договорила: очередное прикосновение ладони артара ко мне внезапно разрядом тока пронзило тело.

«К демонам», — разозлившись, решила я. К местным, земным, любым демонам. Вы хотели Селениру? Вы ее получите. Я устала играть роль пай-девочки.

— Проводите меня в спальню, — избегая касаться ошарашенного ударом Лорана, попросила я.

Идти было недалеко: буквально несколько дверей, и вот мы уже в моей комнате. Я решительно щелкнула замком на двери и повернулась к замершему статуей Лорану:

— Поцелуйте меня.

Глава 36

Быть нежной, бешеной и шумной,

— Так жаждать жить! —

Очаровательной и умной, —

Прелестной быть!

Нежнее всех, кто есть и были,

Не знать вины…

— О возмущенье, что в могиле Мы все равны!

Стать тем, что никому не мило,

— О, стать как лед! -

Не зная ни того, что было,

Ни что придет.

Марина Цветаева. «Быть нежной, бешеной и шумной»

Лоран растерянно моргнул:

— Ронара…

— Целуйте! Вы ведь хотели этого. Или струсили?

Знакомый прищур глаз. Лоран делает шаг ко мне, и вот уже наши губы соприкасаются друг с другом. На этот раз целовал Лоран требовательно, властно. Его язык раздвинул мои губы, проник в рот, начала поглаживать мой. Губы не отрывались от моих, не позволяя вдохнуть ни минуты. Я упивалась каждой секундой поцелуя, такого желанного и такого недопустимого в этом кастовом обществе. Теперь, когда я дорвалась до запретного плода, мне было все равно, кто и что обо мне подумает, как было все равно, кого именно целует Лоран в эту минуту в своем воображении, меня или Селениру. Мы целовались снова и снова. Наши языки танцевали зажигательный танец если не любви, то уж страсти точно.

Когда руки Лорана опустились мне на грудь, я уже мало что соображала.

Оторвавшись от моих губ, Лоран рвано выдохнул:

— Хочу тебя…

Я смогла лишь согласно кивнуть, жадно глотая воздух.

От одежды избавились быстро: буквально срывали ее с себя.

Полностью обнаженную, Лоран подхватил меня на руки, отнес на кровать, навис сверху.

— Уверена? — в его глазах горело пламя желания.

— Да.

А дальше… Дальше мы сходили с ума от страсти. Время замедлило свой ход. Я наслаждалась прикосновениями желанного мужчины. Его губы покрывали поцелуями мое тело — непривычные ощущения заставляли меня трепетать от восторга.

Когда все закончилось и мы, выравнивая дыхание, лежали в постели, Лоран задумчиво сообщил:

— Мы с тобой только что нарушили все вековые устои.

— Плевать, — честно ответила я. — Селенира с этими устоями жила всю жизнь. И что? Была счастлива?