Наследство Гокинса

- Сейчас? - я опешил.

- Нет, пусть мордашку подлечит, а то его, как сейчас, не узнать, не лицо, а один синяк.

- А з-зачем?

- А затем, чтобы в Травенте не дергался, послушным был и все денежки мне перевел. А то... снова на Пальм полетишь, - зло усмехнулся Сильвер. - Только в грузовом трюме. А малец неплох, а, Рудо?

- Неплох, Джон.

- Если сравнивать обоих, то слизняк - это Гокинс. Тот ради брата на все шел, а наш Гокинс даже ради себя не рискнет. Прав малец: наш-то труслив. А тот ноги целовать не станет. Я-то скоро улечу, ты проследи, чтобы все хорошо получилось заснять.

Противно слышать про себя такие слова, главное, при мне говорили, как будто я пустое место, даже когда я был в долговиках, то сынок хозяина не так обидно меня обзывал. Стою, смотрю исподлобья, а сделать ничего не могу, как будто я и в самом деле последний слизняк.

После обидных слов Сильвер кивнул на меня и велел Рудо отвести в мою комнату. Мне комнату на первом этаже выделили вместо подвала! Хотя, какая комната? Так, бывшая кладовка, даже окна нет, зато с кроватью. Теперь я не пленник, как этот лозер. Надо же, Ремми сам признался, что лозер! Значит, прав я был, что душонка трусливая. Про меня, про тот случай с Паулем не сказал. А все почему? Понимал, что я отомщу. А как иначе, я же с красной ленточкой в волосах и в компании кэботов! Надо будет попроситься снова с этим слизняком встретиться. И чтобы тот в ногах у меня валялся, чтобы все это видели. Тогда увидят, кто из нас слизняк. А валяться Ремми будет, я же должен его зарезать и уши отрезать. Будет валяться! Будет.

Два дня ничего не происходило, я почти безвылазно торчал в комнате, разве что удавалось пару раз выйти подышать свежим воздухом, но долго бродить по приусадебной территории под мрачными взглядами зверообразной охраны большого желания не было. А на третий день в комнату пришел мой однофамилец, которого звали Абби.

Его взгляд - злой, почти ненавидящий мне сразу не понравился. Пришел и сразу же мне залепил оплеуху.

- Ты что? - не понял я, не зная, как поступить в ответ.

- Джимка, вонючка, - презрительно сплюнул на пол Абби, а мне сразу же вспомнились точно такие же слова Пауля, когда тот меня нагибал в Аквентуме, поймав долговика Гокинса (то есть меня) на том, что не по праву нацепил красную ленточку.

Я потом разобрался с мерзким мальчишкой, даже порезал его, но как поступить сейчас? Этот Абби взрослый и в бандитской компании, вроде, как свой.

- Что? - переспросил парень? - Я из-за тебя кучи фартимов лишился!

- Это как?

- Как? Если бы не ты, мне сейчас денежки капнули!

- Так их потом все равно Сильверу отдавать, - я начал оправдываться.

- Ну это когда еще, да и неизвестно, - протянул парень. - А хоть и отдать, мне бы полная доля пришлась бы, а то и полторы! А из-за тебя и половинной не получить, кинут сотню фартимов и все.

- Почему так? - я не понимал.

- А я здесь пристяжной, знаешь, что это такое?

- Нет.

- Когда зубастики в кэботы поступают, их сразу не принимают, в пристяжных ходят. Лет десять, а то и больше. А ты и вовсе зубастик, к тому же липовый.

- Почему липовый, я же двоих...

В ответ получил новую оплеуху.

- Сильвер почему-то разрешил тебя носить ленточку, а братве не понятно, за что? Не по правилам это, но с Сильвером никто спорить не будет, а вот ты... ты же вонючка, - и новая оплеуха. - Я из-за тебя столько потерял! Сколько у тебя денег?

- Полицейские у меня... - я вовремя замолчал, ведь про отнятые деньги говорить нельзя.

- Что полицейские? - последовала новая оплеуха.

- У меня на идентификаторе... туда по одному фартиму в день капает. Это наследство, они их брать не стали, - я, кажется, выкрутился.

Кстати, да, когда я оказался в полиции, у меня на счету было пять фартимов, но их полицейские не забрали, потому что умные. Какие бы действия со своим счетом я тогда не сделал - обналичил, отдав наличку полиции, либо просто перегнал на счет начальника, то все это отразилось бы в истории счета. Сильвер мог бы поинтересоваться, а узнав, что пять фартимов исчезли с моего счета в то время, когда я уже был в полиции, мог обвинить полицию в жульничестве, заплатив за меня не пятьсот, а на пять фартимов меньше. А то и про отнятую наличку информация могла выплыть. Потому и не тронули эти пять фартимов полицейские.

- И сколько сейчас у тебя денег, вонючка Джимка?

- Двенадцать... - промямлил я, понимая, к чему все клонится.

- Сейчас перегонишь мне и еще будешь должен.

- И сколько?

- Все, что будет тебе капать, пока до полной кэботской доли не накопится.

И что мне оставалось делать? Перевел, при прощании получив еще одну плюху. Мне с моими бойцовскими способностями, полученными при полете на межпространнике, этот Абби был только на один укус, но драться стремно, тот все-та кэбот, хоть и из каких-то там пристяжных (думаю, что это навроде шестерок), но все же свой, а я кто? На птичьих правах, да и то с позволения Сильвера. По словам Абби, другим кэботам не понравилось, что мне ленточку оставили.