Наследство и наследники. Том I

Верховный Суд РФ ранее в решении по конкретному делу дал ответ и на другой не менее важный вопрос – о том, может ли донор половых клеток быть признан отцом ребенка[357]. По мнению Верховного Суда РФ, не может. Как следует из указанного решения, сам по себе факт биологического участия в оплодотворении не влечет отцовства, и донор не признается отцом. При этом Верховный Суд РФ указал, что информация о личности донора отнесена законодателем к врачебной тайне, предоставление которой без согласия гражданина допускается лишь в случаях, предусмотренных законом. Перечень информации о доноре, которую может получить женщина, обратившаяся за оказанием специализированной медицинской помощи с применением вспомогательных репродуктивных технологий, ограничен данными его медико-генетического обследования, внешними данными и национальностью. В свою очередь, донор также не имеет права на информацию о результатах использования его биологического материала и его письменного согласия на применение метода искусственного оплодотворения не требуется[358].

Еще раз подчеркнем, что в настоящее время, согласно пункту 8 статьи 55 Федерального закона «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации», при использовании донорских половых клеток и эмбрионов граждане имеют право на получение информации о результатах медицинского, медико-генетического обследования донора, о его расе и национальности, а также о внешних данных.

Кроме того, Верховный Суд РФ в ранее упомянутом решении отметил, что женщина, обращаясь в медицинское учреждение с целью искусственного оплодотворения, вступает в правоотношения с данным учреждением, которое заранее предупреждает ее о том, что донор не берет на себя родительские обязанности по отношению к будущему ребенку[359]. Донор также вступает в правоотношения с медицинским учреждением, которое с момента сдачи биологического материала приобретает на него все права и несет ответственность за его использование в медицинских целях.

Представляется, что позиция Верховного Суда РФ по данному вопросу является взвешенной и обоснованной. И, следовательно, ни о каких правоотношениях, в том числе наследственных, между ребенком, родившимся с использованием донорского материала, и самим донором быть не может вне зависимости от его анонимности.

Интересно, что некоторые исследователи задаются вопросом: «Если зачатие произошло вследствие имплантации эмбриона после смерти наследодателя, возможно ли призвание к наследованию такого ребенка, учитывая и тот факт, что при жизни, возможно, наследодатель желал видеть в качестве наследника именно этого ребенка?»[360] И сами же констатируют, что действующее законодательство отрицательно отвечает на этот вопрос. Следовательно, даже при составлении завещания призвание к наследованию лиц, зачатых после смерти наследодателя, является невозможным[361].

Замечу, что такое положение, по-моему, неоднозначно. Легко представить себе ситуацию, когда мужчина, которому предстоит операция, последствиями которой станет его неспособность иметь детей, принимает решение законсервировать свой генетический материал (сперму). И дает разрешение конкретной женщине в случае его смерти во время или в результате операции осуществить искусственное оплодотворение с помощью такого генетического материала. Таким образом он выражает согласие на рождение его ребенка после своей смерти. Этого же безымянного наследника он упоминает в завещании. Что в этом антиобщественного? Почему государство своим законодательством должно блокировать подобную возможность? Мне непонятно. Думаю, если мужчина осознанно сдавал материал для зачатия ребенка после своей смерти, то, может быть, имеет смысл позволить такому наследодателю завещать имущество своему ребенку? Пожалуй, в связи с этим предложение о том, чтобы дополнить российское законодательство еще и положением о праве наследодателя составить завещание на имя эмбриона – потенциального человека, не лишено смысла[362].

Отмечу очень интересный нюанс. Логика суда меняется, когда речь заходит об установлении отцовства без применения репродуктивных технологий. Не секрет, что в последнее время процесс установления отцовства в судебном порядке в судах общей юрисдикции сводится к проведению теста ДНК, на основании которого суд и принимает решение о признании конкретного лица отцом. То есть, по сути, одного лишь биологического аспекта в данном случае для суда достаточно.