Наследство Карны

Дороги петляли среди домов, поднимаясь на холм. Там, отдельно от других, стоял большой дом с крашеной изгородью, пышными кустами красной смородины и зелеными рябинами.

Подойдя поближе, Дина увидела молодую лиственницу и розовые кусты, прятавшиеся с южной стороны в уголке между стеклянной верандой и стеной дома. Кто-то явно пытался подняться над своим сословием. Или воплотить мечту о жизни в других широтах.

Кое-кто наверняка находил это экзотичным и позволял себе высказывать восхищение, тогда как другие осуждали попытку хозяев выдать себя за то, чем они не были.

Мечта Ханны, отродья лопарской девки и приказчика, повесившегося на веревке, разбить такой же сад, как в Рейнснесе, была, по мнению некоторых, просто смешна.

Но, поднявшись к дому, люди могли убедиться, что фру Олаисен сделала все, как хотела. Белый песок на тропинках, круглая галька вокруг клумб, лиственница и примулы притягивали сюда многих и заставляли их заглядывать через изгородь.

После этого люди признавались редактору местной газеты, что никогда не поверили бы, будто мать фру Олаисен родилась в лопарском чуме.

Слухи о том, что Ханна наняла работника, чтобы вскопать землю и посадить сад, дошли даже до Рейнснеса, словно жители Страндстедета совсем не имели садов, пока Олаисен не построил себе дом на вершине холма. А амбар на сваях — разве он не слишком велик? Интересно, сколько бараньих туш хозяева собираются в нем хранить?

Единственным смягчающим вину обстоятельством в глазах местных жителей были стебли обычного ревеня, распластавшего ядовито-зеленые листья на грядке, где Исаак рыл дождевых червей.

Ханна выставила на стол лучшее, что у нее было. И конечно, пирог с ревенём. Дина во всеуслышание заявила, что пирог Ханны даже лучше, чем пироги Олине. Во всяком случае, не хуже.

Ханна улыбалась и не возражала. Дина была не такая, какой она ее помнила. Добродушная, не резкая. Ханна забыла, что когда-то побаивалась ее.

Она с восторгом говорила о ревене. С самого детства, когда наступало лето… они с Вениамином… Ханна запнулась, взглянула на мужа и заговорила снова. Они с Вениамином любили есть его сырым прямо с грядки. Морщились, от кислоты у них сводило скулы и ломило за ушами. Иногда Олине давала им сахар.

Речь Ханны стала более сбивчивой. Она варит из ревеня суп или кисель, красный, очень красивый, Вилфреду нравится. Правда, для этого нужен крахмал… приходится тереть картошку… Но эти хлопоты оправдываются, особенно когда приходят гости. Две палочки корицы, побольше сахара, и получается блюдо, которое не стыдно подать самому амтману…

Дина взяла еще кусочек — не следует пренебрегать пирогом с ревенем, который печет Ханна. Слава о нем дошла даже до Рейнснеса.

Вилфред Олаисен был гостеприимным хозяином. Он даже сам налил всем кофе. И конечно, портвейна.

Потом он показал Дине свой просторный дом. Все было в образцовом порядке, от подвала до чердака. Это заслуга его жены, великодушно признался он.

Дина позволила себе выразить восхищение. Она знала толк и в фарфоре, и в столовом серебре — это сразу стало ясно, когда ей продемонстрировали всю роскошь, что хранилась в ящиках и на полках буфета. Она похвалила мебель и обивку. Недавно посаженную аллею, еще не совсем прижившуюся. И стеклянную веранду с цветными стеклами, выходившую на дорогу.

— А разве веранда не должна смотреть на море? — Это было ее единственное замечание.

Но вот как раз о море Олаисен знал все. С него хватит моря. Ему хочется смотреть на людей сквозь пузырьки красного, желтого и зеленого стекла. Люди интересуют его куда больше — он улыбнулся Дине своей самой обворожительной улыбкой. Хочется видеть, кто проезжает мимо в пролетке, кто идет пешком. Дороги — это наше будущее, фру Дина должна помнить об этом.

Конечно, она помнит. А пароходы? Кажется, Олаисен недавно говорил, что будущее — это пароходы?

Олаисен был в ударе, он объяснил ей, что пароходы — это, так сказать, промежуточное звено. Разве он не заработал хорошие деньги, переделав шхуну «Лебедь» в пароход, чтобы поставлять сельдь для наживки на Лофотены и в Финнмарк? Он еще несколько лет назад говорил Андерсу, что надо ставить на пароходы. И даже предложил ему компаньонство в строительстве пристани. Но Андерс в такое не верит.

Впрочем, хватит об этом. Олаисен переменил тему разговора. Он все построил на свои деньги. Конечно, ему пришлось взять заем. При хороших связях получить заем нетрудно, а большой заем и не нужен. Лучше брать такой, чтобы он не мешал спокойно спать по ночам.

Кроме шхуны, он приобрел у Андерса и невод для сельди. И скалы, на которых можно пластать рыбу. По правде сказать, скалы еще не оправдали себя. Но надо о чем-то думать, во что-то верить, иначе места себе не найдешь.

Нет хуже, нежели в чем-то разочароваться. А сельдь что, она как времена года! Приходит снова, правда, не так регулярно. Надо верить. Надо иметь терпение. И ждать.

Сельдь непременно вернется! И тогда неплохо иметь под рукой хороший невод. Ловить по мелочи — это пустое. Серебро надо доставать из моря так, как повелел Господь. Целыми косяками!