Наследство колдуньи

Марта насупилась. При других обстоятельствах и в другом месте она бы одним ногтем вспорола этой нахалке живот, чтобы внушить к себе почтение. Однако она взяла себя в руки. Нельзя допустить, чтобы Альгонда умерла. Марта не понимала, что случилось с молодой женщиной. Опасаясь, как бы Альгонда не вздумала ее обмануть, она сама перетерла высохшее яйцо в порошок, добавила его в зелье и заставила выпить. В отличие от снадобья, приготовленного для Филиппины, оно не обладало абортивной силой. Так что же произошло с Альгондой? Проникнув в мысли молодой женщины, она не нашла там ответа на свой вопрос. Неужели Альгонде удалось что-то скрыть от нее? Если это так, то она, Марта, правильно сделала, что добавила в зелье несколько капель собственной крови. Наверное, в этом все и дело! Добро и зло борются сейчас в душе Альгонды. Но пока то или иное начало одержит победу, молодая женщина может умереть.

Марта с мрачным видом покачала головой:

— Вы заблуждаетесь на мой счет, моя госпожа. Я вам не враг. И тем более ни я, ни госпожа Сидония не желают вашей горничной зла. Если ей станет хуже, дайте мне знать, и я с помощью моих эликсиров попытаюсь сделать невозможное.

Была ли она в этот момент искренна? Создавалось впечатление, что да. Однако Филиппину не так легко было переубедить.

— Уходите, Марта! Жизнь и смерть Альгонды в руках Божьих, и я не позволю вмешиваться никому!

Понимая, что настаивать бесполезно, гарпия повернулась и вышла в коридор. Малышку Элору разлучили с матерью, и теперь она плакала в соседней комнате. Марта переступила порог. Кормилица уснула в кресле рядом с колыбелью, утомленная бесконечными криками новорожденной. Бесшумно, как тень, Марта приблизилась к колыбели и склонилась над девочкой, чье личико покраснело от плача. В ту же секунду она перестала плакать и устремила взгляд на уродливое лицо гарпии. И взгляд этих глазенок обжег ее, словно это были два уголька. Марта радостно улыбнулась. Элора несомненно была наделена силой! Силой причинять зло! Зелье, которым она напоила Альгонду перед родами, уничтожило в малышке зачатки добра. Маленькая Элора будет принадлежать ей, равно как и ее мать, если только выживет. Марта на цыпочках покинула комнату и вернулась к себе. Презина проиграла. Пророчество исполнится. Что бы теперь ни случилось, она, Плантина, вернет себе свою изначальную красоту и будет править Высокими Землями…

* * *

Альгонда была далеко. Там, где нет времени, где она ощущала себя абсолютно беспомощной. Она словно бы парила в облаках, то перламутровых, как жемчуг, то красных, словно кровь. Она догадывалась, что потерялась между двух миров, но никак не могла найти путь, который вернул бы ее в настоящее. Поразительно, но она помнила, кто она и что ей предстоит совершить, помнила о пророчестве. Слышала отчаянное пение своей дочери, в которое та вкладывала всю свою любовь. Почему, ну почему у нее не получается вернуться? Что сделала с нею Марта? Что станет с ее ребенком, если она, Альгонда, умрет? На нее волнами накатывало отчаяние, затопляло собой все мысли. Перед внутренним взором, словно далекие берега, к которым, увы, не пристать, мелькали утешительные картины: вот Матье протягивает руки ей навстречу; вот мать смеется над шуткой мэтра Жанисса; вот ее Элора в ореоле яркого света… Однако каждую картину поглощала новая волна, как гора поглощает реку Фюрон. «Отступись, не сопротивляйся!» — шептал голос у нее в голове. Это был голос Марты. Голос зла. По-прежнему пребывая в бессознательном состоянии, Альгонда привстала на кровати и крикнула:

— Ни за что!

Прикорнувшая у ее кровати Филиппина проснулась, вскочила и склонилась над больной. Альгонда снова лежала неподвижно, и только губы шевелились, словно она читала молитву, но слов было не разобрать. Лицо страждущей время от времени искажала гримаса боли. По щекам Филиппины потекли слезы. Ну почему болезнь обосновалась в ее теле? Почему Альгонда никак не может прийти в себя? Она похлопала молодую женщину по щекам, позвала по имени. Безрезультатно.

А отец между тем настаивает на том, чтобы завтра они отправились в Сен-Жюс де Клэ за сестрами, ведь, по его мнению, откладывать эту поездку больше нельзя. Турнир в Романсе состоится через три недели, и девочкам нужно изучить придворные нравы и манеры. Что ж, она не поедет! Сестра Альбранта, конечно, расстроится, но ничего не поделаешь. Филиппина вздрогнула. Сестра Альбранта! Вот кто ей поможет! Сестра Альбранта и ее эликсир! Эта мысль придала ей сил. Если Альгонда продержится до тех пор, пока она не вернется домой, чудодейственное зелье сестры-целительницы непременно ей поможет, Филиппина свято в это верила.

Отец сказал, что выедут они на рассвете. Филиппина прислушалась. Но все в замке еще спали, и сама она с трудом держала глаза открытыми. Но если она уснет, то отец может уехать без нее.

— Дождись меня, Альгонда! Прошу тебя! — прошептала она на ухо больной и поспешила в свою спальню. Там она стряхнула с себя сонливость и позвонила в колокольчик. Скоро придет кто-то из служанок и приготовит ей ванну…

* * *