Наследство огня

Пропустив мимо ушей мерзкое панибратство, Мадор взобрался в седло и проехал в голову отряда. Началось путешествие, больше похожее на торжественное шествие победителей после войны, да так оно и было. Отряд грязных и усталых после боя, но сильных и веселых воинов на бодрых ящерах шел через объеденные живоглотами поля, разоренные деревни и машущие голыми ветвями леса. Мертвые тела живоглотов, повинных в этом разорении, бессильно свисали с высоких спин ящеров, поливая дорогу остатками зеленой слизи. Грязные и оборванные жители выходили из убогих домов, сопливые дети бежали вслед за отрядом, разглядывая тусклые мертвые глаза, складки зеленой кожи и щупальца.

Чем ближе был Град-Пилей, тем больше живого сохранялось на земле после нашествия. Ярче становились синие поля, гуще кроны деревьев, все больше зевак выбегало к дороге и громче слышались восторженные крики, в которых Мадор явственно различал даже свое имя. Похвалы низших не делали чести истинному витязю, но он не возражал. Бездарные указывали пальцами не только на него, но и на зеленый рампер. Это тоже было правильно – чудесное оружие заслуживало тех же почестей, что и его хозяин. Но откуда все эти люди знают Мадора? Или это память о прошлом, врожденное рабство, заставляющее узнать господина в любом обличье?

Солнце било в лицо, встречный ветер развевал волосы, ящеры скрежетали чешуей, седла скрипели, голоса далеко разносились над дорогой. Мадор ощутил себя настоящим повелителем своих подданных, истинным потомком Мадора Неукротимого.

Но вот началась вовсе не тронутая живоглотами местность. Черно-синие сады, голубые поля, пышные заросли серых кустарников вдоль заборов из дикого камня, увитых яркими алыми цветами. Беленые стены домов, рыжие стволы хлебных деревьев, знакомые по Нимелору, снова бело-голубая, колышущаяся под ветром степь.

А что это там вдали? Может быть, это уже Град-Пилей? Они приблизились, и вот уже мутное пятно на границе неба и земли превратилось в синий холм с частоколом из сине-белых бревен наверху. Острые концы их нацелились в небо, над ними поднимались крутые разноцветные крыши – красно-белые, синие с красным. Над крышами поскрипывали от ветра жесткие золоченые флажки – «друзья ветра», которые до сих пор можно увидеть во всех старых и новых городах Нимелора! Одни «друзья ветра» были сделаны в виде птиц или стрел, иные изображали драконов, рыб или корабли под парусами. Вот и еще одно доказательство – прародина была здесь, на Живом Огне! И никто больше не будет в этом сомневаться, когда Мадор вернется домой! А вернется он, когда достигнет здесь такого положения, чтобы возродить славу своих предков.

Вот уже и городской вал рядом, и сады подступили к самой дороге, и громкоголосые приземистые жители во все горло кричат ему славу. В садах теснятся убогие домишки под крышами из листьев, за ними шумят на ветру кудрявые черные вершины деревьев и снова расстилается голубая степь.

Шествие победителей замедлилось возле крепостных ворот. Жители продолжали скакать от восторга, скалить зубы в мерзких улыбках и размахивать цветами. Мадор поравнялся с раскидистым синим деревом, к визгливым приветствиям присоединилась громоподобная брань. Кто это здесь, в мирном Град-Пилее посмел оскорблять своего спасителя?

За деревом у дороги сидели два дракона – худой длинный и большой толстый. Худой, опустив кожаный воротник и прижав рога, прикрывал голову закопченными крыльями, высунув наружу только нос. Толстый, хлопая крыльями, гремел огромным золотым монистом, золотой цепью, пестрыми браслетами и крупной бранью.

– Ты что мне говорил, яйцо невылупленное? – дышал дымом толстый дракон, грозно распуская кожаный природный воротник. Мадор с удивлением заметил, что понимает разговор крылатых чудовищ. Они говорили на языке мохномордых, что не делало им чести, зато он их отлично понимал. Неужели чешуйчатые владыки неба не имеют своего собственного языка? Или наоборот, это бездарные получили от драконов связную речь?

– Скажи спасибо, что до сих пор жив! Сколько раз я тебя предупреждал – держись подальше от Град-Пилея, а ты опять за свое!– толстый дракон выпустил струю огня, и худой мгновенно спрятал голову под крылья.

– Папаша, я же не так, как в прошлый раз, – загудел из-под крыльев жалобный голос. – Я вчера трезвый был…

– Да трезвый ты еще глупее, чем пьяный, мерзавец! – рявкнул серый дракон, дыша отвратительно пахнущим дымом. – Опять к Гошару своему нанимаешься, мало что ли он тебя бил?

– Я не к Гошару, папаша, он пропал после гибели княгини, а к господину Вариполли в охрану нанялся!

– Тебя самого охранять надо, дурень, что от Гошара, что от тебя самого – все равно! – отрезал серый дракон.

– Да я же теперь наученный, на службе ни капли не выпью! А Гошар, может, теперь и не вернется!

– А это кто, по-твоему? Глаза-то открой, яйцо невылупленное! – зарычал возмущенный папаша, указывая крылом на дорогу.