Наследство огня

Боль, кровь на руках, желтая пелена в глазах от мысленного усилия, облака в небе над деревьями, недолгий отдых – и все началось сначала. Подъемы и спуски, серые скалы и хилая бело-голубая трава, черно-синий лес и какие-то мелкие твари, снующие под ногами. Толстый черный червь длиной в руку пересек тропу прямо перед ними.

Мадор пнул противное безногое существо, и оно в то же мгновение вцепилось в его ногу острыми зубами. Мадор закричал, Геранд попытался оторвать червяка от ноги, но мерзкое существо снова изогнулось и укусило – на этот раз его собственную руку – прежде чем он успел отбросить его в серый куст сонника.

Теперь они не ковыляли, а почти ползли, и давно упали бы посреди леса, если бы не рампер. Но лес, наконец, кончился, и с каменистой площадки, заканчивающейся крутым откосом, они увидели пустынную каменистую долину, окруженную синеватыми скалами. На ее краю рассыпались вдоль дороги дома, похожие на небольшие башенки, а ближе к подножию горы виднелась самая высокая башня из дикого серого камня, окруженная таким же серым каменным забором. За забором росли пышные деревья с черными листьями. Это было жилье, и жили тут явно не рудоделы, а кто-то почти человеческого роста. Мадор отпустил древко рампера, покатился вниз по склону, Геранд последовал за ним, а рампер полетел вперед. Они скатились к подножию горы. Две человеческие фигуры, смутные и расплывчатые, будто в тумане, приблизились к ним, и Геранд, уже теряя сознание, успел проговорить:

– Помогите!

Глава третья. Дела государственные и прочие

По синему небу летели белые облака, над черными вершинами деревьев летали рыжие птицы, над крепостным частоколом Град-Пилея мчался летун-гонец в голубой рубашке и с кожаной сумкой для писем на груди. А Торик летать не мог. У него были крылья, но он не мог лететь! Может, сегодня получится? Сидя верхом на коньке навеса над обходными мостками крепостной стены, он раскрыл крылья и попытался ими взмахнуть. Ой, больно! Нет, сегодня точно не получится, лучше посидеть спокойно. Он попытался сложить крылья, и опять едва не свалился с навеса от боли. Отчаянно болело все – крыло, разорванное месяц назад ядовитой носатихой, плечо, в которое осьмицу назад пришелся пинок воеводы, и даже разбитые губы, по которым Торика лупили пилейские вояки.

До чего он дожил на восемнадцатом году! Пленный калека, не способный раскрыть крылья! Переводчик пилейского воеводы Гошара! Вернуться в Страну Высоких Скал он не сможет теперь никогда: по последнему указу князя Горианта потеря крыльев – это позор, лечение – малодушие, а сдача в плен – предательство, которое можно искупить только смертью. Но Торик не сдавался, он просто потерял сознание от яда носатихи и упал! Но никто ему не поверит, он один на свете – отец погиб, мать умерла, брат Регир из-за него опозорен. Региру легче, он не в плену, и крылья у него в порядке – улетел в Рошаель и теперь служит гонцом в столичном городе Рошане.

Град-Пилей понемногу просыпался. Открылись городские ворота, потянулись в них деревенские возы с головицами и корзинами хлебной щепы. Рогатые многоноги вопили и упрямо скребли землю всеми восемью ногами, а хозяева шли рядом, ведя их за раскинутые в стороны рога.

Из храма Огня тянуло горьковатым запахом горящих хлебных веток, на пороге стоял священник в золотистой хламиде до пят и высоком колпаке, закрывающем лицо. Священник благословлял проезжающих, широко разводя руками, рукава были такие длинные, что не видно было даже пальцев. На Сенном Рынке уже торговали, до Торика долетали терпкие запахи горских корешков, квашеных самоспелов и подземных грибов-подкореньев.

Укротитель вывел из стойла двух ящеров и принялся чистить их – от острых зубов до гребней на хвостах. Один ящер был боевой – зеленый, с гладкой спиной, крепкой крупной чешуей и мощными когтями, другой – рыжий тяжеловоз в мелкой чешуе, на крепких ногах, длинный, как вставший на четвереньки дракон.

А кстати, где дракон? Торик огляделся. А, вот он, лежит на боку в тени под стеной, драконам всегда жарко, и они ищут тень. А когда они так изранены, как Алтот, то вообще готовы в землю зарыться. И что это воевода так взъелся на дракона? Чуть что – велит не то, что бить, а мечами рубить! Осьмицу назад, когда возвращались от рудоделов, Алтота едва не убили, а ведь он не пленник, как Торик, а вольнонаемный дракон!

Торику в тот день тоже досталось, и тоже зазря. Кто же мог знать, что два этих здоровенных иноземца и есть Проклятые из летописей? Торик только спросил, кем они прокляты и за что, а рудодельский советник Дагор за неприличный вопрос дал ему по спине своим посохом, еще и по больному крылу попал, а Гошаровы вояки добавили…