Наследство огня

Ну, насчет проклятия Торик еще узнает, он уже записал все это в свою особую тетрадку. Ведь если он выздоровеет и улетит отсюда, он будет где-нибудь служить и соберет много историй о том, что видел, и напишет свою собственную летопись. У летунов летописцев нет, только сказители и певцы, но он все же попробует. А почему нет? Торик уже видел и Страну Высоких Скал, и Пилей, и рудодельское Подгорье, и настоящие летописи читал! Он знает четыре языка – свою родную небесную речь, человеческий пилейско-рошаельский, язык рудоделов и даже научный финнибиан. Кстати, в языке этих Проклятых есть слова из финнибиана…Эх, только бы вылечиться! Может, Сольгейн все-таки поможет?

А вот и он, уже размешивает большой деревянной ложкой в ведре какое-то синее тесто из лечебных трав и клея!

– Ну, когда будет готово? Может, я его огнем разогрею? – спросил дракон, заглядывая в ведро с лекарством. Перевода не требовалось, драконы с рождения говорили на человеческом пилейском языке.

– Нельзя. Если живичный клей разогреть, он свернется, а если свернется, то на твоей чешуе не удержится!

– Но я же побыстрее хочу!

Мыследей перестал мешать.

– Слушай, Алтот, я же тебе объяснял. Если хочешь вылечиться быстро, нужен мыследей-целитель, его мыслесила передается больному и помогает травам и снадобьям его лечить. Но при дворе Град-Пилея такого нет, а я только мыслеслушатель и внушатель, у меня мыслесила для другого приспособлена.

Вот, значит, как! Торик никогда не задумывался над этим, а ведь, действительно, у каждого мыследея – своя мыслесила и свой талант. Кто исцеляет, кто растит живое, кто слушает мысли. А вот если…

– Скажи, ученый брат Сольгейн, а бывает, что у мыследея много талантов? – не удержался Торик.

– Бывает, но тогда они невелики. Лучше, если вся мыслесила направлена на что-нибудь одно. Вот если бы тут был знаменитый ученый брат Алевиовин Шестирукий, он вылечил бы тебя за два дня, такая у него мыслесила целителя! Но сейчас он уже старый и живет на покое у родственников в поместье. Давай, переворачивайся!

Дракон перевернулся на живот, раскинув крылья, и Сольгейн принялся той же ложкой намазывать целебное тесто на краснеющие между разрубленных чешуй раны на спине дракона.

– А почему он Шестирукий? У него и в самом деле их шесть? От природы или он их сам себе вырастил? – начал расспрашивать Торик.

– Если бы не война с Сегдетом, ученый брат Алевиовин до сих пор имел бы обычное для мыследея или человека телосложение. Только с хвостом, конечно, как и положено природному мыследею…

– А у тебя хвост есть, ученый брат? Ты из-за него балахон этот носишь?– снова не удержался Торик. Кажется, ему сейчас достанется и от Сольгейна за такие вопросы.

– У меня нет, но это не обязательно – объяснил мыследей. – Природных чистокровных мыследеев мало, их род смешан с обычными людьми, у которых хвостов нет. А длинный балахон называется хламида. Ее носят все выпускники Училища Мыследеяния в Рошане в знак того, что они настоящие мыследеи.

– А шесть рук у почтенного Алевиовина от чего получились?

– От подавления жизни, это такое действие мыслесилы. Во время войны с Сегдетом сорок лет назад ученый брат Алевиовин был военным мыследеем, и три вражеских мыследея одновременно пытались его подавить. Если бы ученый брат Алевиовин не имел такую силу мысли, какая у него есть, его убили бы непременно. Но он собрал все свои жизненные силы, и не только остался жив, но и получил новые руки от такого противодействия. И так постарался, что теперь даже он сам не может их убрать.

– А если найти еще мыследея и убирать руки одновременно, как подавляли его те, из Сегдета?

Сольгейн обошел дракона и принялся замазывать тестом раны с другой стороны.

– Тут надо подбирать, чтобы и талант был тот же, и мыслесила похожа, а у нас при дворе вообще целителей нет.

Торик вздохнул. Неужели никакой надежды?

– А если бы я добрался до Шестирукого, мое крыло он бы смог вылечить?

– Вполне. Там же только яд носатихи, хотя и усиленный кортольским мыследеем.

– А где живет Шестирукий? – Торик взмахнул крыльями и тут же сморщился – острая боль пронизала левое крыло от спины до последнего сустава.

– В княжестве Синие Горы.

– Синие Горы? На тройной границе?

Торик прекрасно знал тройную границу – место, где между Страной Высоких Скал, Подгорьем рудоделов и Пилеем было зажато крошечное княжество – усадьба, деревня в десяток домов да каменистая долина между горами. Наверняка кто-нибудь из соседей рано или поздно завоевал бы Синие Горы, но они не были нужны никому.

– Те самые, – подтвердил Сольгейн. – Только возьмется ли тебя лечить ученый брат Алевиовин? Еще и осьмицы не прошло, как его племянник с женой упали вместе с каретой в пропасть.

Торик знал эту историю, и еще до поездки в Подгорье записал ее в свою тетрадку с летописью. Хозяева Синих Гор, дальние родичи княгини Лидоры Пилейской, погибли в ущелье, свалившись с весьма надежной дороги в прекрасную погоду. Дело было подозрительное, но говорить об этом вслух в Град-Пилее было опасно. Но если старый мыследей согласится… Да, теперь Торик знал, куда ему идти!