Наследство Осириса (СИ)

- Какой фараон - Сети? Как именно обещали вернуть молодость? Принести в жертву человека? Это было то зелье? И почему обманули, оно же работает?

- Ты можешь задавать вопросы помедленнее? - с иронией спросил Имхотеп.

- Ну… я постараюсь. Так рассказывай.

- Я уже рассказал. Эти люди… существа иногда появлялись в Дельте, хотя больше их было в восточных странах, там народ был привычен ко всякого вида колдунам.

- Почему существа?

- Ты можешь не перебивать?

- Не могу, - честно сказала Алиса.

Он усмехнулся и продолжил:

- Рассказывали, некогда жрец Сета посоветовал пить кровь новорожденных детей одному из царей времен нашествия гискосов - чтобы избавиться от головокружений и приступов слабости.

- Ну и очень глупо, гемоглобин так не поднять, - выпалила Алиса. Имхотеп посмотрел долгим сердитым взглядом, как учитель, желающий добиться в классе полнейшей тишины.

- Тогда фараон разгневался и прогнал жреца. Сети был не столь щепетилен, чтобы вернуть молодость и здоровье, его уговорили принести в жертву кого-то из преступников. Но эликсир оказался бесполезен. Маги уверяли, что это произошло потому, что вначале зелье было опробовано на другом человеке.

- Какие маги… - Алиса быстро прикрыла рот ладонью, - молчу, молчу…

- Второй раз эликсир снова был проверен на одном из рабов, и снова не омолодил фараона. После этого Сети уверился, что его хотят отравить - он был отважен на поле брани, но в мирной жизни дорожил слишком многим. И он прогнал тех восточных магов, а покровительствовавших им жрецов Амона - отдалил от себя. И тут он был прав, ибо любой, кто общается с богами, мог почувствовать силу этих магов. Это мерзко, можешь мне поверить. Даже наши собственные демоны как-то ближе.

- А здесь ты не чувствуешь эту силу?

- Что-то есть, но я не могу сказать наверняка, это же чужое! И ужасней всего чувствовать что-то отдаленное, но знать, что сделать ничего не можешь.

- Ты же рассказал нам, а мы…

Имхотеп посмотрел на нее будто не с высоты своего немаленького роста, а с вершины пирамиды Хеопса:

- Ты слишком высокого мнения о ваших способностях. С некоторыми сущностями вся ваша хваленая техника ничего не сделает.

- Будто ты мог сделать, - огрызнулась задетая за живое Алиса.

- Я - мог. Раньше мог. А теперь по воскресении…

- Что теперь?

И тут обычно сдержанного египтянина прорвало:

- Ты не понимаешь! Не понимаешь! А это как если бы ты руки лишилась или глаз! Я потерял тот дар, который у меня был, это плата за возвращенную жизнь!

- Неужели жизни мало…

Имхотеп не слушал и даже не упрекнул ее, что она снова перебивает:

- А это дало бы возможность отомстить… да я умирал с мыслью о том, что вернусь, и вернусь могущественным!

- Прошло три тысячи лет, кому бы ты сейчас мстил?

Он усмехнулся, немного успокоившись:

- Уж нашел бы, кому.

- Мне? - в лоб спросила Алиса, и все же добилась того, что жрец ответил уже не настолько уверенно:

- Тебе мстить незачем, но это случилось бы независимо от меня. Мне объявили о том, что меня не просто казнят, а подвергнут древнему заклятию… они верили в богов настолько, насколько это было полезно их казне, но в то заклятье верили, Небнетджера чуть не трясло от страха, когда он о нем говорил, хотя и старался величественно выглядеть. Он действительно боялся, что я вернусь! Об этом страхе я помнил, когда на моих глазах казнили товарищей…

- Мне, правда, очень жаль. Но ты же сильный человек, если что-то пошло не так, как тебе мечталось, ты вполне можешь с этим справиться. Если не получилось отомстить, может быть, получится просто жить?

В ответ она увидела уже знакомое снисходительное выражение лица:

- Ты не понимаешь… просто жить после того, что произошло? Жить и знать, что любимая женщина погибла ради меня?

- Жить, потому что иначе ее жертва бессмысленна.

- Но ты же сама шла в пирамиду, читала заклинание, значит, у тебя не получилось смириться?

- У меня было другое… никто не жертвовал собой ради меня, никто меня не проклинал, то есть проклинал. конечно, но в запертой комнате с мягкими стенами. Просто я не могла… не могла оставить это так, будто половина меня была похоронена, и я обязана была рискнуть всем и заплатить за это чем угодно… лишь бы снова быть живой целиком.

- Вот видишь, значит, ты понимаешь.

- Я понимаю желание вернуть близкого человека, - возразила она как можно мягче. - Но не отомстить любой ценой, это разрушает. Подлинная месть - прощение.

- Эта речь подобает добродетельным старцам, у которых жизнь позади, - сказал жрец, глядя в сторону выхода, - но не молодой девушке с горячей кровью. Думаю, ты просто повторяешь идеи из ваших религиозных книг - впрочем, их сочинял народ, веками бывший у нас в рабстве, а какие еще мысли могут быть у рабов. Зря я… ладно, забудь. Нам пора продолжать исследования.