Наследство Пенмаров

«Сэр, — писала грубая рука дешевой ручкой с сильным нажимом. — Как вы знаете, а может, и нет, Дебора ушла в монастырь и не может больше зарабатывать на жизнь, поэтому мне приходится просить помощи у Рослинов, у которых нет денег, кроме как у кузена Сима, но он такой злой, что просто невероятно. Никто из вас, Касталлаков, ничего для меня не сделал, вы только использовали меня и мою мать, как хотели, а теперь, я считаю, настало время мне получить мою часть денег дедушки Касталлака, которую вы отняли у меня, присосавшись к дяде Филипу, когда я был ребенком, и пустив о нем слух, что он гомосексуалист, чтобы напугать мою мать. Не могли бы вы прислать мне пятьдесят фунтов? Я вырос изо всей своей одежды и не хочу выглядеть в школе пугалом. А если вы думаете, что я только и делаю, что бездельничаю и попрошайничаю у родственников, то позвольте мне сообщить вам, что каждые каникулы я работаю, а во время учебы разношу по школе бумаги, и мне кажется, что дедушке Касталлаку не очень бы понравилось, что его внук — простой мальчик на побегушках в дрянной школе. Присылайте деньги для меня на адрес мисс Хоуп Рослин в Морве, где я сейчас живу. А если денег не пришлете, я, черт побери, пойду к бабушке и заставлю ее дать их мне, поэтому, если вы не хотите, чтобы тревожили вашу мать, лучше заплатите. Даю вам времени до конца месяца. Джонас».

«…Вот он и появился, — писала мать, — у меня на пороге. Ему сейчас пятнадцать, и кроме глаз, которые он унаследовал от Хью, он — вылитый дедушка Джосс Рослин, которого я знала мальчишкой. Я была с ним добра, но тверда. Я сказала, что он решил добыть деньги неверным путем, что если бы он написал тебе в уважительном тоне, ты бы с радостью помог, но тон его письма не дал тебе возможности оказать ему помощь. Он немедленно пришел в ужасную ярость. Он орал на меня в чрезвычайно вульгарных выражениях, что, дескать, у него есть моральное право на деньги Марка, а когда я сказала ему, что это ерунда, он назвал меня старой… сказал, что, сколько он себя помнит, я всегда была настроена против него и его матери. «Совершеннейшая ерунда, — ответила я ему: — Вы с матерью всю жизнь старательно разрушали шансы, которые давала вам жизнь». — «Это он их разрушил — закричал Джонас, имея в виду тебя. — Он убил мою мать! Он украл у меня наследство! Он — убийца и… вор!» — «Изволь немедленно покинуть мой дом, — сказала я, — или я позвоню мистеру Парришу и попрошу тотчас же прийти и выставить тебя силой», Он ушел, ругаясь, и с тех пор я его не видела. Что это за ерунда, будто ты убил Ребекку? Насколько я помню, ты говорил мне, что она попала в беду из-за одного своего постояльца, а потом, бедная глупая женщина, попыталась выпутаться и попала в еще худшую беду. Разве это неправда? Кстати, раз уж речь зашла о попавших в беду женщинах, я сегодня получила очень жалобное письмо от Марианы…»