Наследство разрушительницы

– Отлично! – Света рассмеялась. – И все же, возьми мою косметичку и приведи себя в порядок. Нам ехать еще четверть часа.

6

Игорь застегнул чемодан и поднял глаза на отца, стоящего возле вешалки.

– Ну зачем тебе в Израиле дубленка?

Профессор Парусников нерешительно пожал плечами. В голосе сына он слышал раздражение и понимал, что оно относится не к нему лично, а к затеянной им экспедиции. Негативное отношение сына к поездке в Израиль он ощущал уже несколько дней, но не мог понять, что именно не нравится Игорю. Профессор Крейман сдержал слово, и через три недели после встречи в кабинете Парусникова нарочный принес в институт письмо из министерства науки Израиля. На плотной бумаге с голубым гербом – канделябром с семью свечами – было написано, что Государство Израиль готово принять российскую археологическую экспедицию и предоставить ей все необходимые разрешения для проведения раскопок в районе поселения Мегидо. К письму прилагалась карта, на которой место раскопок было отмечено красным овалом. В послесловии перечислялась перечень документов, которые российская сторона должна представить для получения официального разрешения. Парусников завелся и развил бурную деятельность. Её результатом стало специальное совещание Президиума Академии наук, на котором на проведение экспедиции были выделены требуемые средства. После этого колеса административной системы закрутились с бешенной скоростью. Машинистки строчили на фирменных бланках многочисленные документы, их отправляли на согласование и на подпись. Составлялись списки участников экспедиции. Этот процесс, как обычно, сопровождался обидами и интригами. Парусников предпочитал держаться подальше от административной суеты и настоял только на одном – чтобы в списки участников экспедиции включили Игоря. Это было непросто, хотя по профессии Игорь был археологом. Но пять лет назад он ушел из института и начал работать в Департаменте культурного наследия Москвы. Ученый совет не сразу понял, почему место в экспедиции должно быть предоставлено московскому администратору. Парусникову пришлось изобрести целую теорию, согласно которой только этот департамент может оказать новорожденной экспедиции поддержку с необходимым оборудованием и самолетом для его перевозки. Ученый совет колебался, но Парусников проявил неожиданное упорство, и после недолгих споров имя Игоря Парусникова появилось в списках участников экспедиции. Профессор, приехавший к сыну, чтобы сообщить ему эту новость, был разочарован. Игорь не только не выказал восторга по поводу своей поездки в Израиль, но и принялся отговаривать отца от участия в экспедиции. Профессор так расстроился, что у него подскочило давление. Пришлось лечь на диван и прекратить обсуждение разногласий. Испуганный Игорь хотел вызвать скорую помощь, но профессор запретил. С тех пор они так и не выяснили отношения. Игорь старательно избегал разговоров об экспедиции, не желая расстраивать отца, а Парусников-старший ни о чем не спрашивал, считая, что скепсис сына вызван его извечным желанием избавиться от отцовской опеки и рассосется сам собой, когда Игоря захватит работа над организацией экспедиции. Впрочем, и тот, и другой понимали, что разговор на эту тему неизбежен, но всячески старались его отсрочить.

…Игорь взял из рук профессора дубленку, которая была в моде лет тридцать назад, и распял ее на плечиках.

– Как зачем дубленка? – запротестовал профессор. – Ноябрь на дворе. Скоро снег пойдет. О чем ты говоришь, Игорь!

– При чем тут ноябрь? – Игорь вернул вешалку с дубленкой в большой шифоньер. – Ты прогноз погоды видел? В Израиле восемнадцать градусов. Выше нуля, между прочим. Какая дубленка?

Молодой человек мягко взял профессора за плечи и усадил в кресло.

– Перестань волноваться, – попросил он. – Уже все позади. Все согласовано и утверждено. Деньги переведены. Сейчас мы поедем в аэропорт, самолет уже нас ждет. Полет пройдет хорошо, посадка будет мягкой, и завтра ты начнешь свои раскопки.

– Меня не это волнует, Игорь, – профессор вздохнул. – Главное, ничего не забыть.

– Если ты что-то забудешь, я тебе привезу, – Игорь обнял отца. – Зубную щетку и бритву ты уже упаковал. Билеты тебе не нужны. Заграничный паспорт и все необходимые разрешения – в кармане пиджака. А остальное не существенно. Ты мне лучше скажи, ты твердо решил лететь?

Профессор поднял взгляд на сына. Серо-голубые глаза Игоря смотрели серьезно и уверенно. Профессор понял, что сын решил поставить все точки над «i» прямо сейчас. Что же, он прав. В следующий раз они встретятся только в Израиле, когда говорить о целесообразности поездки будет поздно.

– Я тебя не понимаю, Игорь, – строго сказал профессор. – Неужели ты думаешь, что после того, как экспедиция утверждена министерством науки Израиля и президиумом нашей Академии наук, у меня есть возможность отказаться? Ты же сам сказал: «Все согласовано и утверждено. Деньги переведены».

– Возможность отказаться есть всегда, – отчеканил Игорь. – Ты можешь сказаться больным.

– Не могу. Тогда руководителем экспедиции пошлют кого-нибудь другого.