Наследство рода Болейн

Мы уже несколько дней как в Вестминстере, я живу в покоях королевы. Внезапно меня вызывают к моему знатному родичу, герцогу Норфолку. Отправляюсь к нему в полдень, перед обедом. Он мечется по комнате, совсем на себя не похож. Сразу понимаю — стряслась беда. Даже в комнату не вошла — застыла у стены, словно ошиблась дверью и попала в клетку со львами, которых король держит в Тауэре. Стою у двери и руку с дверной ручки не снимаю.

— Сэр?

— Слышала уже? Знаешь? Кромвеля пожаловали графством!

— Неужели?

— Говорю тебе! Граф Эссекс. Граф проклятого Эссекса! Что вы об этом думаете, мадам?

— Ничего, сэр.

— Надо понимать, брак совершился?

— Нет!

— Клянешься? Уверена? Должно быть, совершился. Наконец у него получилось, вот он и платит старому своднику. Чем еще Кромвель мог его порадовать?

— Уверена, что ничего такого не произошло. Не могло. Она так несчастна, знает, что он заглядывается на Екатерину, ужасно беспокоится. Даже со мной про это говорила.

— Но он награждает министра, который добыл для него королеву. Значит, доволен браком, значит, чем-то доволен. О чем-то узнал, из-за чего-то от нас отвернулся. Дал награду Кромвелю, а Кромвель добыл для него королеву.

— Клянусь, милорд, я от вас ничего не скрываю. Король почти каждую ночь к ней приходит, с тех пор как пост кончился, но дело не двигается. Простыни чистые, волосы аккуратно заплетены, за всю ночь даже чепчик не сбился. А днем королева плачет, когда уверена, что на нее никто не смотрит. Нет, не похожа она на любимую жену, ревет, как обиженная девчонка. Клянусь, она еще девственница.

— Тогда за что Кромвеля пожаловали графством? — чуть не с кулаками набросился на меня герцог.

— Наверно, есть какая другая причина.

— Какой еще быть причине? Кромвель одержал победу, добился союза с протестантами, они теперь заодно с королем против Франции и Испании, дело сделано, скреплено браком с этой девчонкой из Фландрии. Я на волосок от договора с королем Франции. Я посеял подозрения против Кромвеля, лорд Лиль убедил короля — Кромвель слишком благоволит реформаторам, прячет еретиков в Кале. Любимого проповедника Кромвеля обвинили в приверженности к ереси. И вот, когда все обвинения против Кромвеля уже готовы, он получает графство! Почему? За что его наградили?

— Милорд дядюшка, — я пожимаю плечами, — откуда мне знать?

— Это твоя работа — все знать! — орет он в ответ. — Тебя призвали ко двору, держат при дворе, одевают и кормят при дворе — изволь все знать и мне докладывать. Если тебе ничего не известно, зачем тебя тут держать? Зачем было тебя спасать, вытаскивать, отправлялась бы себе на плаху.

Во мне все холодеет от ужаса.

— Я знаю, что происходит в покоях королевы, — тихо бормочу я. — Но откуда мне знать, что творится в Тайном совете?

— Хочешь сказать, это я должен знать, я что-то упустил из виду?

Я только качаю головой, не в силах произнести ни слова.

— Откуда мне знать, что король думает, если он никому ничего не рассказывает и при этом вознаграждает того, кого последние три месяца каждый день публично унижал? Как можно понять, что происходит, если сначала Кромвеля винят за брак, хуже которого не бывает, а потом жалуют проклятым графством в трижды распроклятом Эссексе?

Я совсем вжалась в стену. Шелковистый гобелен постепенно отсыревает под моими вспотевшими ладонями.

— Как можно знать, что творится в голове у короля, если он теперь хитер, как лис, и безумен, словно мартовский заяц?

Молча качаю головой. Назвать короля безумцем — это ли не государственная измена? Я бы не осмелилась такое повторить даже здесь, в безопасности герцогских комнат.

— Ты хоть уверена, что ему Екатерина нравится? — теперь он говорит чуть потише.

— Он от нее без ума. Я не сомневаюсь…

— Пусть его дразнит, но близко не подпускает. Стань она королевской шлюхой, мы ничего не добьемся, пока он женат на королеве.

— Но у меня нет ни малейшего сомнения…

— Зато у меня есть, — обрывает он. — Сначала ее уложит в постель, потом королеву, королева родит сынка — спасибо Кромвелю, пора расширять детскую. А мы с нашей маленькой потаскушкой останемся с носом.

— С королевой у него ничего не получится. — Если я в чем уверена, так только в этом.

— Откуда тебе известно? — Голос грубый, недовольный. — Подсматриваешь в замочные скважины, шепчешься по углам в спальнях, роешься по помойкам в мусоре и отбросах — и больше ничего не знаешь. Твое дело — грязь, а не политика. Говорю тебе, он Кромвеля наградил, о чем тот и не чаял, и за что — за то, что привез ему эту девку из Клеве, и теперь все наши планы — и твои, и мои — гроша ломаного не стоят.

Мне нечего ответить, я жду, пока он прикажет мне убираться, но он отвернулся к окну и молчит, барабанит пальцами по стеклу. Через пару минут постучался паж, объявил, что герцога ожидают в палате лордов. Он вышел и слова мне не сказав. Я присела, в реверансе, а он даже не обернулся.