Наследство убитого мужа

– А нас колышет? – сипела Эльвира, которую я уже не видела. – Вези, извозчик, и чтобы довез! Бабаюшка, родной, а ты куда лезешь? А ну пшел отсюда, жди попутку, на тебя тут уже не рассчитано…

С противным скрежетом захлопнулась дверца, и перегруженная машина медленно покатила по дороге. «Уходит бригантина от причала!» – завел кто-то сзади не вполне трезвым голосом.

– В тесноте, да не обедали! – хихикал другой.

– Да уж, набились как селедки, – кряхтел третий. – Явный перебор друзей Оушена.

– Давай знакомиться, милочка? – уперлась в меня расплывшаяся до ушей физиономия. – Майор Калинин. Павел Викторович. Я тут типа главный – в этой колымаге.

– А я – майор Джулай, – дохнуло в правое ухо еще одно мужское существо – чернявое, с оттопыренными ушами. – Я тоже типа главный. Ну, чего ты такая закомплексованная? – Он обнял меня за талию, и меня чуть не вырвало ему в физиономию.

– Серега, веди себя прилично, – засмеялся белобрысый Калинин.

– Это мы можем, – засмеялся чернявый. – Не поверишь, Пашка, однажды я поступил очень даже прилично…

Этим людям было весело, они смеялись, матерились через слово, отпускали сальные шуточки – а меня засасывало что-то липкое, зловонное. Пришло понимание, что всё, уже никогда не будет как раньше…

Я замкнулась, старалась не реагировать на раздражители. Отчасти это удавалось. Набитый полицейскими микроавтобус давно ушел с асфальта, пыхтел по проселочной дороге, направляясь к живописному сосняку. Через несколько минут мы уже катили по безлюдному лесу. Красоты природы не откладывались в голове. Араканский бор в окрестностях областного центра – не восьмое чудо света, но место очень красивое. Люди традиционно тянутся в эти края – рыбаки, грибники, любители ягод. Промышляют браконьеры, постреливая косуль, лосей. Под боком водохранилище, через которое курсирует паром из деревеньки Кирзовое. В Араканском бору не протолкнуться. Но там, где мы ехали, людей вообще не было! Громовский заповедник, – вспомнила я. Обособленная территория на юге Аракана, куда простым смертным дорога заказана. Я смутно отметила, как мы проехали нагромождение бревенчатых изб – местное лесничество. Дорогу преградил шлагбаум. Вышел водитель, с кем-то поболтал. Вскоре вернулся, и перегруженное авто подалось дальше. Снова пропускной пункт, ячеистая сеть налево и направо. Рослая ограда петляла между деревьями, пропадала в кустарнике. Здесь имелось подобие ворот. Мелькнула фигура в камуфляже – местный привратник. Мы снова петляли между дебрями шиповника, пока не выехали на берег речушки, вьющейся между скалистыми берегами. Скалы громоздились уступами, формировали живописные террасы, на которых произрастало что-то стелющееся. Разреженный сосняк подпирал оба берега. Какое-то время дорога тянулась вдоль обрыва, погружаясь в низины, потом мы снова углубились в лес, за окнами замелькали ромашковые поляны, озаренные лучистым солнцем. А затем показалась речка, на другой стороне которой мелькнул водопад, красиво извергающийся из расщелины между скалами, – и мы словно в яму провалились, дорога резко пошла под уклон! Водитель развлекался, набирая скорость, народ заливисто орал, я тоже что-то кричала. Микроавтобус вылетел на покатый пляж, усеянный живописными валунами, и красиво, с резким поворотом, остановился. В салоне перемешались ноги, руки. Распахнулась дверца, и ошалевшие менты, перемежая шутки матерками, посыпались на лоно природы…

Меня, вопреки ожиданию, пока еще никто не валил на камни, не стаскивал одежду. Люди суетились, выволакивали вещи. Лысоватый водитель в замшевой жилетке распахнул багажное отделение. Мужчины выбрасывали оттуда удочки, спиннинги, кто-то вытащил тяжелую палатку и не очень оптимистично (для меня) пошутил: «Дом разврата, блин». Приятель добавил: «Ага, откроем для себя волшебный мир алкоголя и секса». Кто-то вытаскивал ружья в чехлах, и я еще больше напряглась. Эти черти еще и при оружии! Мелькнула мысль: а может, притвориться такой же, как они? Сделать вид, что веселюсь, начать курить, повиснуть у кого-нибудь на шее – у того же Шалашевича, имеющего относительно приличный вид? Но я не могла это сделать – не столько из-за воспитания, сколько из-за простого страха. Публика работала – кто-то чистил место для пикника, кто-то отправился с топором за дровами. Двое парней (мне их, к счастью, не представили) собрали складной мангал и начали разбирать палатку. С легким ужасом я обнаружила, что телефона в куртке нет! В салоне автобуса явно работал карманник. Моя сумка лежала в общей куче, и как-то сомнительно, что я могла безнаказанно ее забрать. Меня не трогали, я была вольна делать все что захочу, но за мной следили несколько пар глаз, включая холодные глаза Эльвиры, которую я начинала тихо ненавидеть. Она ухмылялась, глядя в мою сторону, и делала это все многозначительнее. Я больше не могла топтаться на месте – спустилась к берегу и уселась на шершавый валун, отвернувшись от компании. Меня знобило, хотя погода соответствовала календарю: яркое солнце, на термометре градусов двадцать.