Наследство убитого мужа

– Послушай, Антоша, – несмело начала я, – я, конечно, ничего не хочу сказать определенного… Но посмотри, пожалуйста, нам эта штучка не поможет?

– Ну, что еще?! – взревел он и осекся, уставившись на содержимое моей ладошки. Его глаза округлились, челюсть отвисла. – Ух, е-мое… – Он подскочил ко мне, отобрал обе железки и недоверчиво воззрился на них: – Женька, чудо мое, это же граната «РГД-5»! Откуда она у тебя?

– А вот скажи, Антоша, тебе это сейчас очень интересно?

Он сообразил, что вопросы неуместны, начал лихорадочно вворачивать одну железку в другую, умоляюще бормоча при этом: «Только бы не учебная… только бы не учебная…» И вдруг рявкнул:

– За косогор! Пулей!

Я сообразила, не такая уж и труднодоступная в умственном плане, поползла на четвереньках за ближайшую травянистую возвышенность. Успела заметить, прежде чем сложиться в позу зародыша, как Антон выдернул кольцо вместе с усиками, похожими на шпильку для волос, сунул гранату в ямку, возникшую в результате расшатывания столба, и скачками понесся за такой же косогор, надрывно крича:

– Уши заткни!

Я заткнула. Но все равно подпрыгнула, когда вместе со мной подлетела земля. Мясо неведомой зверюшки, не успевшее перевариться, покинуло желудок, подскочило к горлу, и я чуть не вывалила его наружу. Дым заволок ограждение, пахнуло едкой гарью. Столб практически завалился. Кашляя и чихая, Антон топтался по его обломкам, мял разорванную сетку. А увидев над косогором мои моргающие глаза, воскликнул:

– Спим, подруга? Тропинка протоптана, ковровую дорожку постелить?

Я опомнилась и помчалась в образовавшуюся брешь. Мы пулей миновали заграждение, перебежали клочок открытой местности и с разгона вонзились в кустарник, за которым тянулась смешанная чаща. Боже правый, это был уже не Громовский заказник, пропади он пропадом! Вольная земля! А оставшиеся с носом менты, заполошно крича, уже вываливались на опушку…

С этой минуты им становилось труднее нас преследовать. Их было не больше полдюжины, а мы просто растворились в лесу. С военной хитростью у нас все было в порядке: пробившись через груды валежника и бурелома, мы повернули направо, припустили вдоль опушки. Следовые собаки нас бы вычислили, но запыхавшиеся менты… Пусть выискивают наши следы, флаг им в руки. Ругань и хруст сучьев остались где-то далеко, несколько раз мы останавливались, переводили дыхание, Антон смотрел по сторонам, прислушивался к каким-то сигналам, поступающим из мозга.

– Пытаюсь сориентироваться, – объяснил он в ответ на мой вопрошающий взгляд.

– Ты понимаешь, где мы находимся?

– Примерно…

Я слепо ему доверяла – хотя с преодолением сетки он, конечно, нашляпил. Слава нычкам гражданки Шадриной! Взвесив сигналы из мозга, Антон повел меня по диагонали – через буераки, плотно растущий осиновый молодняк. А когда я стала ныть и жаловаться на повышенную утомляемость задних конечностей, он взял меня за руку и, не говоря ни слова, потащил дальше. Ныть и жаловаться стало бесполезно. Мы копошились и вязли в жгучей крапиве, насаживали синяки, спотыкаясь о поваленные деревья. Короткий отдых он позволил только через час. Житие «на воле» оказалось суровым испытанием. Я жалобно застонала, вытягивая ноги, – мне было безразлично, что я лежу практически в муравейнике. Антон пристроился рядом, стащил с меня задубевшие кроссовки, принялся легкими поглаживаниями растирать мои ступни. Я была ему бесконечно благодарна, но ничем не выдала своей признательности. Поднявшись, оперлась на него, как на клюку, и мы потащились дальше…

Пару раз мы попадали под ливень, но это уже не впечатляло. От погони, кажется, оторвались, но из безлюдной местности пока не выбрались. Мне и в голову не приходило, что в окрестностях Араканского бора такая глушь и необитаемость. Густая чаща сменялась перелесками, полянами, мы вышли на открытый участок, пересекли линию электропередачи и снова погрузились в густую траву, потом в кустарник, потом в черный ельник, изобилующий крутыми лощинами. Привалы становились длиннее, даже Антон начинал кряхтеть, кашлять и шутливо сетовать на приближающуюся старость. «С таким образом жизни год – за три», – объяснил он на мой немой вопрос. Мы не задумывались, что будет дальше, спешили выйти к цивилизации. Антон уверял, что до дороги Карнаул – Завьялово осталось не больше двух верст. Там мы в любое время суток поймаем попутку. День промчался незаметно. Порывшись в карманах своей безразмерной куртки, я сделала еще одну «неожиданную» находку: сотовый телефон работника полиции по фамилии Петренко, про который в суматохе давно забыла. Телефон был выключен – видимо, сам отключился, когда закончилась зарядка. Я нажала кнопку и с изумлением обнаружила, что жизнь в нем еще теплится. Не может быть, он же был в воде! Просох и снова заработал? Вот это бренд! Бледным светом загорелся экран, всплыли пропущенные вызовы от заждавшейся супруги. Часы на телефоне доходчиво уверяли, что не за горами семь часов вечера.