Наследство золотых лисиц

Где-то за пределами моего мира негромко скрипнула дверь. Магия, рожденная звуками голоса моего и Нерунэ, дрогнула и начала истаивать, поэтому последние слова прозвучали чуть слышно:

Грустная сказка подходит к концу…
Жаль короля, но не к лицу
Смертным роптать на того, кто главней.
В этом и смысл басни моей.

– Откуда ты знаешь эту песню?

– Песню? – удивленно вскинулась я. На какой-то миг все случившееся выпало из головы. Такое бывает, когда слишком резко выныриваешь из красочного сна и, пока что-то не напомнит о нем, – ничего и не вспомнишь.

– Ясно. Опять заблудилась. – Ари улыбнулся с отеческой нежностью. – Иди сюда, ребенок, будем тебя лечить.

– От чего? – Я недоуменно склонила голову к плечу. Больной я себя совершенно не чувствовала.

– От излишней впечатлительности. Кстати, у этой песни есть еще один куплет. Не очень популярный, но какой есть.

– Да? – Саму колыбельную я уже не помнила, ну вот ни словечка, но мотив прицепился, непостоянный, переливчатый, он просто требовал, чтобы историю досказали до конца.

Ари кинул быстрый взгляд по сторонам и, только убедившись, что мы одни, заговорщицки мне подмигнул, а потом не столько пропел, сколько прошептал:

Но все же устал синеглазый король,
Давно опаскудела ему его роль.
Рад бы сбежать, да вот обещал,
Пока жива дочь, мир защищать.
Вот и играет сестрица Судьба
Жизнью несчастного короля.
Как сгинет из мира последняя дочь –
Вновь создает такую же в точь…

Наверное, за этими словами что-то стояло. Возможно, это было даже важно для меня, для моего окружения – для всех нас. Но думать мне об этом не хотелось. Да и какая в принципе разница? Разве что слова Фриа стали более понятны. Вот и вся польза.

Глава 8 Синеглазая дочь

Лисенок спал в другой комнате. Едва ли не впервые с момента нашего бегства из дворца я осталась по-настоящему одна. В комнате было темно и тихо, было слышно, как за окном тихо шепчет дождь. От внезапно накатившей тоски мне захотелось выть. Зажмурившись, пытаясь хоть так удержать злые слезы, я зубами вцепилась в край подушки. В этом доме слишком много чутких к звукам существ, а мне совсем не хотелось бы их тревожить.

Янтарь жег кожу почти нестерпимо, словно хотел вплавиться в мое тело. Я чувствовала присутствие Нэ и Ози. Где-то совсем рядом, но в то же время бесконечно далеко. Наверное, пожелай я того, смогла бы выдернуть их сюда. Пусть не живыми, пусть лишь бесплотными призраками…

И от этого становилось страшно. Прав был Ари: это болезнь. Да, протекает она почти незаметно, но постепенно ты отмечаешь то один симптом, то другой…

Впечатлительность? Ведь так он сказал? «Излишняя впечатлительность». Скорее уж тогда – восприимчивость. Я уже слышала их голоса. Громче всех говорила Нерунэ. И вот ей я была даже рада. Все эти месяцы больше всего мне не хватало сестры.

Но вместе с тем я отчетливо понимала, что чем больше всматриваюсь в тот мир, тем менее ярким для меня становится мой собственный.

«Расскажи все Ари. Наверное, мы с малышом случайно сорвали печать. Раньше все не было так абсолютно. Хотя ты всегда была сильной. В детстве, помню, всех пугала разговорами с чем-то незримым. Даже тетушка не всегда видела их, а ты с ними беседовала словно с лучшими друзьями».

Это мне сказала сестра сегодня вечером. В тот момент я почти ее видела. Легкий, колышущийся прозрачно-золотистый силуэт. Она обеспокоенно хмурилась и смотрела куда-то в сторону. А я любовалась ею. И в тот момент мне совсем не хотелось избавляться от проклятия, которым все считали мои видения. Жили же как-то золотые лисицы со своим даром предвидения, верно?

Но так казалось лишь среди живых. Стоило тишине ночи опуститься на мир, и я услышала шорох чужих голосов, иногда даже не различая отдельных слов, просто какой-то гул. Спать в таких условиях невозможно. Слишком тоскливо. Слишком больно. Одиноко.

– Нерунэ, – сев на кровати и подтянув ноги к груди, негромко позвала я.

«Не спится?»

Легкая золотистая дымка тут же появилась справа от кровати. Янтарь, теперь кулоном висящий у меня на шее, стал еще горячее. Каждая герцогиня Исэ оставляла в камне частичку себя. Вероятно, поэтому и призрак Нэ получался самым материальным.

– Поговори со мной.

«О чем?»

– Хотя бы о себе. Оказывается, я знала о тебе далеко не все.

«Все знать и невозможно!» – рассмеялась моя сестра и присела на край кровати.

– Ты права. Тогда… обо мне? Как видишь, даже о себе знать все не получается. – Я виновато развела руками. Забавно, но от себя у меня оказалось тайн не меньше, чем от других.

«Подобные вопросы тебе надо задавать дядюшкам, а не мне».

– Я задам. Но прежде мне надо хотя бы понять, о чем спрашивать. Та песня… я почти не помню слов, только изменчивую мелодию.