Насмешка (СИ)

Гаэрд протяжно вздохнул и поднял взгляд к небу. Ему была понятна горячность Магинбьорна. Мысль, что Лиаль остается в руках столь жестокого и подозрительного ласса, неприятно скребла по душе, требуя скорей освободить девушку от ненавистного ей брака. Узнав обо всем, что предшествовало свадьбе, дополнив знаниями, полученными в замке и тем, что Ригн рассказал о наместнике, судьба его второй супруги казалась и вовсе печальной. Но кидаться на отряд Ренваля было глупо и неосмотрительно.

— Подумай, что случится, ежели мы выкрадем Лиаль по дороге. — Терпеливо заговорил Гаэрд, когда они выехали за городские ворота. — Ренваль бросится в погоню, и мы рискуем не довести ее до Фасгерда. К тому же, у нас всего пятнадцать ратников, в то время, как у наместника тридцать. Мы можем просто не суметь отбить ее, ежели нападем. Кому от этого выйдет хуже? Ренваль не отпустит тебя во второй раз, и каково будет сестре смотреть на смерть брата? Это разобьет ей сердце, сломает, а последствия ярости наместника предугадать невозможно. Чем обернется его гнев для Лиаль?

— Но…

— В дороге она в относительной безопасности, — продолжал уговаривать Дальвейг. — Коли наместник закрыл своей клеветой лаиссу в замке, стало быть, не желает, чтобы ее кто-то видел. А ежели учесть его ревность, то это только подтвердит мои догадки. К тому же, по ее положению и времени года, передвигаться верхом Лиаль не будет. Стало быть, везут в возке. Наместник, как предводитель своего отряда, должен ехать в его голове, как и подобает знатному лассу. И единственное время, когда они могут видеться — это ночь.

Оба мужчины вдруг передернули плечами. Ригнард сплюнул, Гаэрд почувствовал неприятный холодок в груди от собственных слов, делая новое открытие — он ревновал жену к ее мужу. Мотнув головой, Дальвейг отогнал лишние чувства, возвращая себе чистый рассудок.

— Я настаиваю на том, что разумней и безопасней для самой же Лиаль, следовать за отрядом наместника, нагнав их настолько, чтобы не терять драгоценного времени, когда Ренваль прибудет в столицу, и выкрасть твою сестру из его столичного дворца. Дворец не замок, да и прислуга там не столь привязана к господину, потому что видит его реже, чем те, кто живет в замке, стало быть, чувствуют больше свободы.

Ригнард кусал губы, глупая привычка, появившаяся после смерти матушки. Он обдумывал слова своего товарища и находил их разумными, но… Но! Лиа оставалась во власти ненавистного Ренваля, посмевшего оскорбить, унизить ее, растоптать честь жены и ее рода. С тем, кто был с ней груб, жесток и нетерпим. Все существо брата рвалось на помощь сестре, и все же…

— Твои слова разумны, и я признаю, что моя горячность может сыграть на руку зятю. Обещаю слушать тебя, Гаэрд, — наконец произнес Ригн. — Но ежели мы узнаем, что он и в дороге причинил ей зло…

— Мы медлить не будем, — твердо ответил ласс Дальвейг. — Заберем Лиаль и помчимся в столицу быстрее ветра, чтобы не позволить ему вернуть себе супругу.

— Супругу, — презрительно фыркнул Магинбьорн. — Супругу берегут и заботятся о ней, а не кидают под ноги чужому мужчине.

Гаэрд ничего не стал отвечать Ригнарду, его отношение к Ренвалю тот и так знал. Мужчины пришпорили коней, и вскоре въезжали в небольшую деревушку, где остановился их отряд. За всю недолгую дорогу лассы не перемолвились больше ни словом. Каждый из них думал о своем. И если мысли Магинбьорна были направлены на сестру, то Дальвейг сейчас думал о той троице, что отправилась узнавать его судьбу в замок. Вскоре они поймут, что ласс был изгнан девять дней назад, и что тогда предпримут?

Отправятся искать его следы дальше. Вряд ли их путь ляжет в сторону замка Магинбьорн, но если все-таки сумеют найти дорогу одинокого путника, то окажутся под стенами замка Ригнарда. Потеряют еще восемь дней, но обратный след обнаружить будет проще. В замке Магинбьорн скажут, что из ворот выехал уже не одинокий путник, а отряд, тогда настигнуть беглеца будет проще и быстрей.

К Нечистому, как же не вовремя его нашли… Если придется противостоять охотникам, это затруднит другое, не менее важное дело. Вспомнив глаза лаиссы Ренваль, в чьей глубине плясали отсветы свечи, когда они сидели в приемных покоях, Гаэрд протяжно вздохнул. Такая милая в своем смущении, непосредственная в беседе, когда могла забыться, живая, веселая… несчастная. Благородный ласс стиснул зубы, положил ладонь на рукоять меча, и холод оружия охладил голову, вернув трезвость мыслей.

Следовало написать отцу и попросить помощи, но даже сделай он это сейчас, ждать ответа придется слишком долго, как и отряда. К тому же, предатель мог все еще находиться в замке, и тогда передать известия, что потерянный младший Дальвейг нашелся, будет несложно, вновь поставив под угрозу людей, следующих с ним. Но сейчас рисковать Гаэрд не мог. Ригнард Магинбьорн и его ратники не имели отношения к мечу Святого, и погибать за него не должны. И все же охотники так близко от своей дичи…

— Что гнетет тебя? — вновь вырвал мужчину из размышлений вопрос его товарища.